Яо Линь был бы тронут такой заботой, если бы глава Ведомства не поставил его в столь неловкое положение и не заставил играть роль куртизанки.

Чжи Хань и Фу Чан прошли в кабинет последней, чтобы разобраться со всеми формальностями и подписать бумаги о передаче девушки в публичный дом. Когда эти двое скрылись из вида, Яо Линь ощутил, как напряжение медленно отпускает его. Вздохнув, он решил слегка осмотреться.

«Дом Пионов» на первый взгляд казался самым обычным борделем. Однако внимательный к деталям Яо Линь сразу же обнаружил довольно интересные вещи: изысканная мебель, явно стоившая целое состояние, живые цветы, разноцветные шелковые ленты, игриво обвивающие перила лестниц и создающие атмосферу вечного праздника, и другие предметы роскоши. Снующие туда-сюда девушки носили изысканные наряды, что могли своей дороговизной посоперничать с облачениями богатых столичных красавиц. Да и сама хозяйка разве что в золото не обряжалась – от количества перстней на ее руках рябило в глазах.

Денег у «Дома Пионов», кажется, было довольно много. Наверняка кто-то влиятельный и богатый помогал хозяйке борделя, потому что продажа девушек – довольно прибыльное дело, но даже не всякий публичный дом мог позаботиться о столь роскошном внутреннем убранстве или потратить немаленькую сумму на покупку красавицы-наложницы.

Но Яо Линь знал, что под внешним лоском часто скрываются гниль, грязь, мрак, и очень многие обжигались и разочаровывались, когда принимали эту «маску» за истину.

Тут вернулась Фу Чан, но уже без Чжи Ханя. Следом за хозяйкой в комнату вошли обряженные в шелка и драгоценности проститутки.

Двадцать девушек разных возрастов выстроились по линии, с интересом разглядывая Яо Линя. Пополнение в борделе всегда сопровождалось историей о еще одной трагичной судьбе, ведь редко кто попадал в такие места по своему желанию. Поэтому все тут же принялись интересоваться новоприбывшей и уже начали готовить слова утешения.

Вдруг вперед выскочила совсем юная девушка, лет шестнадцати, и схватила его за руку:

– Я сестрица Ци! Теперь ты всех нас можешь называть сестрами!

Яо Линь выдавил из себя вежливую улыбку и подумал: «Это будет сложнее, чем мне казалось…»

Глава 16

После очень короткого знакомства с другими работницами госпожа Фу Чан сразу же увела Яо Линя прочь, и из-за этого он не сумел переброситься с девушками и парой слов.

Хозяйка борделя явно считала Яо Линя своей собственностью и не хотела терять время, надеясь как можно скорее приступить к его обучению. Она являлась пусть и своеобразной, но все-таки ценительницей красоты и, видя что-то привлекательное, тут же забывала обо всем на свете, кроме новой для нее вещи, будь то люди или же золотые украшения. Однако сейчас эта ее страсть не играла юноше на руку.

– Здесь комната Дунь Ми, здесь – Ци Хоу…

Фу Чан вела Яо Линя по коридору, стены которого были украшены красными и золотыми узорами и где едва ли не в каждом углу стояли красивые расписные ширмы с изображениями цветов и птиц. Госпожа указывала длинным ногтем на ту или иную комнату с именной табличкой на двери и опосредованно знакомила Яо Линя с другими жительницами «Дома Пионов».

Хозяин постоялого двора внимательно осматривал все вокруг, стараясь запомнить любые мелочи. Его взгляд задержался на одной двери, мимо которой Фу Чан прошла, не сказав ни слова.

– А это чья комната? – тут же спросил он, кивая на дверь.

Фу Чан остановилась. Медленно обернулась. Ее лицо на миг омрачилось, и в глазах сверкнуло что-то похожее на сожаление, но она быстро взяла себя в руки.

– Теперь ничья, – ответила она с сухим равнодушием. – Комнату скоро уберут, и там поселится новая девушка.

Яо Линь уловил неискренность в ее голосе, но решил не настаивать. Поведение госпожи Фу Чан в этот миг заставило его подумать о Ган Чи. Он был почти уверен, что раньше комната принадлежала именно ей.

Не дождавшись от него новых вопросов, Фу Чан продолжила свой путь. Наконец хозяйка подвела Яо Линя к одной из лучших комнат – ненавязчивый способ еще раз подчеркнуть, что она к нему относится по-особенному. Но это лишь поначалу, наверняка надеется сбить с толку молодую и неопытную. За любезностью всегда скрываются тайные мысли.

Комната действительно выглядела роскошно: кровать с шелковым покрывалом, мебель из дорогого красного дерева и даже изысканный чайный набор на несколько персон.

– Благодарю, – кивнул Яо Линь.

Фу Чан одарила его счастливой улыбкой и покинула комнату, оставив одного.

Но долго скучать ему не пришлось.

Как и ожидалось: едва он проверил мягкость своей новой кровати, как в дверь постучали. Яо Линь устало вздохнул и поднялся с постели. На пороге его новых покоев стояли девушки, чьи лица выражали одновременно настороженность и интерес.

– Сестрица, – начала одна из них, – мы хотели убедиться, что ты хорошо тут устроилась!

Другая девушка, ободренная отсутствием резкого отказа, сделала шаг вперед. В руках она держала курительную трубку, из которой исходил дым.

– Мы подумали, что ты могла заскучать, и решили разделить с тобой вечер, пока к нам не пришли клиенты. – Она беззастенчиво выдохнула клубок дыма прямо в лицо Яо Линя.

– Да! – добавила та самая сестрица Ци, что так радушно встретила его. – Мы хотели бы рассказать, как у нас тут все устроено. Давайте заходите уже, что ли, чего в дверях толпимся!

Яо Линь недоверчиво посмотрел на девушек, отмечая про себя, что их интерес к нему явно выходил за рамки обычного гостеприимства.

Неожиданное дело, но работницы заведения оказались – пока что – не такими злыми, хоть и чересчур любопытными. Наверняка пришли к Яо Линю лично, надеясь вызнать у него побольше всяких сплетен, чтобы было что обсудить между собой потом. Яо Линь позволил им зайти, и девушки тут же разбрелись по всем углам комнаты, пристально изучая внутреннее убранство. Скорее всего, они хотели сравнить свои собственные комнаты с покоями новенькой, и результаты, видимо, их не слишком радовали: за любезными улыбками и веселыми смешками не слишком успешно прятались зависть и презрение к пришлой девке, мигом отхватившей кусок побольше.

– Сестрица, ты как себя чувствуешь? То, что тебя продали… Ужасное дело, но это ничего, главное – идти дальше! – Сестрица Ци обхватила ладони Яо Линя своими, выражая тем самым свою поддержку.

Голос Яо Линя, хоть и был мягким и нежным, не совсем соответствовал его новому образу, поэтому ему приходилось прилагать