– Надеюсь на вас… Ну, с Богом!

Разведчики спустились по штормтрапу в шлюпку, сначала индеец, за ним Бен Ганн. Бывший пират устроился у румпеля, Ястреб – на средней банке. Взявшись за весла, мой друг после короткой заминки стал уверенно грести в сторону близкого берега.

– Влибомканни, Авелас! – крикнул я вполголоса на языке абенаков. – Счастливого пути!

Через минуту лодка превратилась в темное пятно, а затем и вовсе исчезла из виду. Доктор Ливси, стоявший рядом со мной у фальшборта, тихо проговорил:

– Индеец не подведет. Да и Бен не такой простак, как нам представляется. Конечно, три года одиночества на острове повлияли на него, сказались на его рассудке. Но он все равно остался смышленым человеком: ловким, осторожным, со своей хитрецой. Будь по иному, ему снесли бы голову еще в те времена, когда он плавал на «Морже» под флагом Флинта. На него можно положиться, он исполнит то, что от него требуют.

Глава 7

Рассказывает Бен Ганн

Ох, и удивился я, когда, спустившись в шлюпку, обнаружил в ней, кроме Ястреба, еще кое-кого. Нашего юнгу, спрятавшегося под кормовым сидением! В темноте его можно было спутать с комом тряпья, если б не блестящие, широко раскрытые глаза.

– Тс-с! – прижал палец к губам отчаянный мальчишка. – Возьмите меня с собой, мистер Ганн!.. Полосатый Ястреб!.. Капитан не отпустит, как ни проси, вы знаете.

На покрытом боевой раскраской лице индейца мелькнула улыбка. Я знал, что он по-дружески относится к Оливеру. Нравился этот вихрастый любознательный постреленок и мне. Ходячий почемуха! В плавании засыпал меня вопросами о службе на «Морже», о Флинте и Сильвере, о моем трехлетнем пребывании на острове. Некоторые истории всплыли в моей памяти только из-за его въедливых вопросов, я о них и думать-то забыл.

– Как ты попал сюда, сорванец? – спросил я у него негромко, так, чтобы на палубе ничего не расслышали.

– Незаметно перемахнул в темноте через борт, как только сбросили штормтрап. Плевое дело!

– Плевое дело… Тебя же кок хватится, да и боцман задаст хорошую взбучку…

– Не хватится, до готовки завтрака целая ночь! Боцману я сейчас совсем не нужен.

– А капитан?

– Он будет знать о моем поступке, я сунул записку в дверь его каюты.

Я посмотрел вверх, на сквайра и капитана, приникших к фальшборту, слегка облокотившись на него. О чем подумает Хук, прочитав записку?.. Что скажет?.. А-а, будь, что будет!

– Возьмем его, Ястреб? – взглянул я на индейца. – Этого отчаянного озорника?

– Оливер – киноба! – молвил тот, взявшись за весла.

– Киноба, говоришь. И что это значит?

– Это значит, что он храбрец.

– Вот уж с чем не спорю, вождь.

– Что вы там застопорились? – послышалось сверху. – Отваливайте!

Шлюпка отошла от корпуса шхуны и устремилась через пролив к берегу. Течение здесь было не слабым, но индеец имел крепкие руки. Заметив плоский мыс в виде узкого крюка, я стал править к нему. Как только нос шлюпки уткнулся в песок, мы вытащили ее и осмотрелись. Слева, я знал, были устья двух небольших речек, впереди и справа виднелся легкий подъем, поросший густым кустарником, далее – склоны лесистых взгорков. Если не считать плеска волн, ровного звона цикад, в этой части острова царила полная тишина. Ее время от времени нарушало хлопанье крыльев.

– Утки, – пояснил я. – Любят кормиться ночью. Садятся на деревья, в отличие от наших.

Вдруг в глубине леса раздался пронзительный жалобный крик.

– Что это? – воскликнул Оливер, прижавшись к моему боку.

– Так кричит сыч, малыш, – положил я руку ему на плечо. – Это всего лишь птица, не пугайся!

Пока мы осваивались на берегу, ночной бриз дохнул нам в лица сильным гнилым запахом. Индеец повернул лицо влево.

– Болото?

– И не из маленьких, – кивнул я. – Оно за ивами и тростником, возле речного устья. Нам в той стороне, друзья, делать нечего, а то еще подхватим лихорадку, как в свое время пираты Сильвера.

– Вы мне об этом не рассказывали, – вытаращил на меня глаза мальчишка. – Их всех скрутила лихорадка?

– Кое-кого она знатно потрепала… Мы пойдем вот этим путем, – указал я рукой в сторону возвышенности. – Он как раз и приведет нас к срубу.

– То есть, к блокгаузу?! – выдохнул юнга. – К тому самому?

– А к какому же еще? Блокгауз тут один, его возвели давным-давно по приказанию капитана Флинта.

Я потрогал рукоятки двух пистолетов и абордажной сабли, заткнутых за пояс, похлопал по пороховому рогу и мешочку с пулями. Индеец взял в разведку лук с колчаном стрел, томагавк и нож. Безоружным был только Оливер.

– Держи, – сунул я ему в руку заряженный пистолет. – Стрелять я тебя научил, здесь это умение может пригодиться. На острове пираты, а этот народ не знает жалости.

Мальчик благодарно взглянул на меня и погладил тускло поблескивающий ствол.

– Спасибо, мистер Ганн! Если что, я не подведу.

Я с усмешкой похлопал его по плечу и возглавил движение вверх по склону взгорка. Шагая вперед, я припомнил свое житье-бытье на острове. Как охотился на коз в отрогах Подзорной Трубы, как собирал ягоды в лесу и устрицы на отмелях и мелководье. Как каждый день смотрел вдаль в надежде увидеть паруса приближающегося парусника! Как, засыпая в пещере Двуглавого холма, мечтал о встрече с человеком!.. И едва ли не каждый день вспоминал свою благочестивую мать, ругавшую меня за то, что шлялся по молодости на кладбище играть в орлянку!..

Обходя заросли узловатого кустарника и стволы поваленных деревьев, мы скоро добрались до его вершины. Прямоугольный сруб, возведенный в свое время по приказанию Флинта, сразу открылся перед нами. Весь из необтесанных сосновых бревен он стоял на невысоком холме и выглядел в этой дикой глуши безотрадным, заброшенным. Пока мы приближались к нему, взошла огромная луна, заливая все вокруг серебристым светом. От высоких сосен тотчас пролегли длиннющие тени.

– Пройдемся вдоль частокола, – сказал я, оказавшись у врытых в землю бревен. – Поищем в нем брешь.

В одном месте остроконечные бревна были черны как уголья: слепой мог видеть, что тут пытались устроить поджог. Узкий пролом обнаружился в юго-восточном углу, в него-то, чуть осмотревшись, и проник Ястреб. Разведав обстановку за оградой, он, как было условлено, дважды прокричал сычом. Мы с Оливером пролезли в щель, преодолели широкую песчаную полосу, лишенную всякой растительности, и оказались у блокгауза. В бревенчатом срубе с дырявой крышей виднелись бойницы для стрельбы и вход без двери, смотревший в сторону пролива. Из-под строения, опиравшегося по углам на валуны, тихо журча и наполняя водой врытый в песок корабельный