Сегодняшние дебаты об обосновании и объеме интеллектуальной собственности были бы куда более рациональными, если бы был шире понят этот основополагающий момент. Палата лордов в 1774 году, устанавливая авторское право, не создала бенефициарных прав[183] авторов и не предоставила издателям никаких новых прав. Это позволило сдержать и ограничить чрезмерные притязания коммерческих кругов. Но в чьих интересах? Точно не в интересах авторов, которые ничего не выиграли от решения Палаты лордов по делу Дональдсона против Беккета. Какими бы неясными и запутанными ни были разбирательства, решение служило общественным интересам – интересам всех в доступе к более дешевым книгам и образованию.

Современное авторское право возникло в Англии в 1774 году как ограничение на типы собственности, которой издатели могли торговать. С тех пор оно трансформировалось во что-то иное. Законы последних десятилетий XX века превратили авторское право в юридическую машину, возвращающую современным владельцам контента те права и полномочия, что были утрачены издателями в XVIII веке, и предоставляющую им такие широкие права, о которых их предшественники не могли и мечтать.

В 1774 году лорды приняли решение (каким бы странным образом оно ни было принято), которое поддержало права общественности, а не интересы коммерческого лобби. Этот вопрос горячо обсуждался в публичных дискуссиях, и окончательное решение было вынесено после дебатов, которые также стали публичным зрелищем. Прошло много времени, и кажется, мы утратили чувство того, что важно, а что нет. Мы позволяем законодателям возиться со столь же важными аспектами авторского права за закрытыми дверями комитетов, вне поля зрения и внимания общественности. Реформа закона об авторском праве может показаться не лучшим материалом для прайм-тайм телевидения, но эта тема значит для нас гораздо больше, чем почти все остальное, что показывают на наших экранах.

13

Авторское право незаметно надвигается

В течение 65 лет, которые прошли между первым упоминанием исключительных прав авторов на их работы и окончательным подавлением постоянного права собственности издателей на их копии, идея авторского права проникла в области за пределами печатных книг. С тех пор авторское право колонизировало так много уголков и щелей современной жизни – среди них компьютерные игры, архитектура, танцы, телевизионные новости и даже одежда, – что стоит рассмотреть, как оно впервые обрело свою способность к расползанию.

Уильям Хогарт начал свою карьеру художника в 1720-х годах. Одаренный рисовальщик и живописец, он возродил старинную технику гравюры, чтобы создать серию сатирических и часто непристойных изображений – нравственный портрет своей эпохи. Как ни странно, именно с искусства Хогарта и сопутствующей ему бизнес-модели началось расползание авторского права.

Гравюры делаются путем вырезания тонких линий на медных пластинах резцом или стилусом, чтобы создать рельефный рисунок. Пластины покрываются чернилами, а затем прижимаются к бумаге. Пластины, будучи твердыми и металлическими, очень долговечны и могут печатать одно и то же изображение много раз. Как и китайские деревянные блоки, гравированные пластины можно хранить и использовать повторно в течение десятилетий, но в отличие от литер, которые можно было пересобрать для печати чего-нибудь еще, пластины разобрать было нельзя.

Гравюра на металле, вероятно, возникла в средневековой Европе среди ювелиров для записи рисунков, которые они вырезали на декоративных предметах. Техника развилась как искусство в первые годы XV века. К 1430-м годам немецкие художники научились с помощью гравировки на медных пластинах создавать невероятно детализированные черно-белые изображения на религиозную и светскую тематики. За четверть века до изобретения Гутенбергом печатного станка гравюра уже была одним из главных средств художественного выражения.

В Англии XVIII века Статут королевы Анны защищал гравюры, сделанные с печатной формы (пластины), только если они появлялись в качестве иллюстраций в книгах. Защита не распространялась на случаи, когда они печатались отдельными листами и продавались торговцам или напрямую покупателям как произведения искусства, которые можно было вставить в рамку и повесить на стену.

Для создания гравюры требуются дорогостоящие материалы (очень тонкий медный сплав), большое мастерство и долгие часы работы. Чтобы показать потенциальным клиентам, в производство какой пластины и отпечатков с нее они вкладываются, Хогарт обычно показывал набросок будущей гравюры. Но поскольку оригинальная работа такого рода не была защищена Статутом королевы Анны, узревшие черновик могли получить копию, набросанную помощником с наметанным глазом и легкой рукой. Часто они так и делали. В результате, когда гравюры Хогарта только-только выходили на рынок, подделки уже висели в витринах магазинов. Не успели отпечатки его гравюры «Маскарады и опера» 1724 года начать набирать популярность, как он написал: «В магазинах я нашел ее копии, продававшиеся за полцены, в то время как мои оригинальные отпечатки были возвращены мне снова»[184].

Что нужно было сделать, чтобы остановить пиратство и сделать творения Хогарта экономически жизнеспособными? Создатели гравюр могли бы заставлять подписывать договоры о конфиденциальности; могли бы перейти к грубой силе и нанять головорезов, чтобы разбить пластины и колени пиратам. Но они придумали совершенно другой план.

В кофейне Slaughter’s на Сент-Мартинс-лейн Хогарт общался с шахматистами, художниками и писателями. С несколькими такими соратниками он основал клуб любителей еды и питья The Sublime Society of Beefsteaks, который быстро превратился в лоббистскую группу. В 1734 году подгруппа общества подготовила петицию в парламент, в которой просила «дать разрешение на внесение законопроекта в Палату, чтобы предотвратить подобные мошенничества и злоупотребления в будущем и обеспечить сохранность имущества просителей, как ныне действующие законы охраняют авторов книг». Законопроект, исходящий от группы выпивох-художников, вряд ли привлек бы внимание Палаты общин. Это была еще более невероятная затея, чем у Дональдсона, такая, что ее можно было счесть шуткой.

В петиции использовался аргумент из разряда школьной логики – затем такой не раз использовался для расширения сферы действия авторского права. Гравюра создается путем нанесения чернил и последующего отпечатывания оригинальной работы на бумагу. Следовательно, это продукт печати. Другие продукты печати – печатные книги – были защищены Статутом королевы Анны. Следовательно, гравюры имели право на ту же защиту.

Это аргумент по аналогии, также известный как силлогизм. В Древней Греции разработали правила, как выстраивать силлогизмы, чтобы не прийти к ложным выводам. Рассуждение с помощью аналогий всегда несет в себе опасность, потому что любая вещь в каком-то отношении похожа на другую. (Джакузи похожи на шампанское в отношении пузырьков, люди похожи на деревья в отношении вертикальности и т. д.) Чтобы по итогу получить правильные выводы, необходимо различать большие и меньшие посылки.

Все люди смертны.

Сократ – человек.

Следовательно, Сократ смертен.

Если перепутать порядок, то те же посылки приводят нас к тривиальным, вводящим в заблуждение или попросту ложным аргументам.