Два года назад Ревека стала капитаном «Великолепного», заменив на капитанском мостике своего мужа, Роберта Грея. Будущая флибустьерша с детства была сорвиголовой, ещё подростком она дралась с мальчишками, скакала верхом, а её отец, ямайский плантатор, учил дочь фехтовать. Но, когда девушке было семнадцать лет, на ранчо напали бандиты, вырезали всю её семью, а Ревеку продали на невольничьем рынке. Там-то и купил её капитан Роберт Грей, а через год она стала его женой и помощницей. Три года бок о бок с супругом она бороздила Карибское море и изучала искусство морских походов и сражений на практике, охотясь на испанские галеоны, пока Роберт не погиб в одной из жестоких схваток. Ревека свято хранила верность покойному мужу, и на самом деле все, кто пытался овладеть ею как женщиной, поплатились за это собственной жизнью.

Утро выдалось солнечным, однако ветер был слабый и дул левентик[38], поэтому корабли продвигались медленно. Ревека нервничала, часто меняла галсы, что, впрочем, не ускоряло ход, а замедляло из-за многочисленных действий при выполнении манёвров. «Летящая стрела» реже делала повороты, при этом даже вырвалась вперёд. Петруша взял рифы на некоторых парусах, чтобы сильно не отрываться. Ближе к вечеру ветер поменял направление и усилился, теперь можно было идти бейдевиндом и более ходко. Зато такой ветер оказался встречным для «Стремительного» – фрегата, вышедшего из Сен-Силио, в трюме которого в железной клетке везли прославленного пирата Джеймса Мэя.

На другой день ближе к вечеру было пройдено сто миль. На западе в вечернем мареве, если подняться на марс, у самого горизонта можно было различить неясные очертания горных вершин острова Сент-Люсия. Холостым выстрелом из кормовой пушки, как было условлено, «Великолепный» подал сигнал «Летящей стреле» лечь в дрейф. На обоих кораблях зарифили паруса, и они остановились в полумиле друг от друга. Если время было рассчитано правильно, то «Стремительный» должен был появиться к середине следующего дня. Экипажи обоих судов расположились на отдых.

Команда «Летящей стрелы» кучковалась группами на верхней палубе и на полубаке. Некоторые пели песни, другие травили байки. Вечер выдался тихий и тёплый, спускаться в кубрик никому не хотелось.

Около двух дюжин моряков собрались у полубака и слушали Эмиля Сюркуфа, матроса из прежней команды пинаса, которого нашли в форте раненым в голову. Он говорил:

– Послушайте, друзья! Завтра нам предстоит отдать свои жизни ради спасения разбойника и пирата, которого везут судить по закону. Разве вам это надо? Разве ради этого вы получили свободу? Вы хотите каждый вернуться на свою родину?

– Да, да, хотим! – раздалось несколько голосов.

– Тогда надо немедленно идти к капитану и требовать, чтобы он отдал команду ставить паруса и возвращаться в Европу!

– Пошли, пошли к капитану! – поддержали Сюркуфа с десяток человек.

Капитан Пит, Вильям, Степан, оба лекаря и ещё несколько человек, назначенных старшими офицерами, устроились в кают-компании с кружками рома «Убей дьявола». Дверь без стука распахнулась, и несколько моряков во главе с Эмилем Сюркуфом вломились в помещение.

– Что вам здесь надо?! – обратился к ним Вильям довольно строго.

Как опытный моряк, он знал: если группа матросов без приглашения врывается в кают-компанию, дело пахнет бунтом. Поэтому диалог надо сразу вести вызывающе-повелительным тоном.

– Мы делегация от команды, – ответил Эмиль. – Пришли поговорить с капитаном.

– Говорите, я слушаю вас, – более дружелюбным голосом произнёс Петруша.

– Капитан! Нам нет никакого дела до разбойника, которого собираются повесить по заслугам! Мы не хотим отдавать свои жизни за его спасение. Мы требуем немедленно ставить паруса и отправляться домой в Европу.

– Послушай, Сюркуф, – ответил ему капитан. – Тебе известно слово «честь»? Опасаюсь, что нет, раз ты в компании с капитаном Дюпре и Мишелем Моро покинул запертых в трюме беззащитных людей во время шторма в открытом море. Ты, видно, забыл, что сидящие здесь люди, – Петруша кивнул головой на лекарей, – спасли тебе, умирающему от ран, жизнь!

– А ты, Джакопо, – обратился он к присутствующему среди делегатов итальянцу, бывшему галерному рабу, – разве ты забыл, что мы спаслись только благодаря «Великолепному»? Если бы он не пришёл нам на помощь, торчали бы мы на банке, пока «Летящая стрела» совсем бы не развалилась, после чего пошли бы на корм акулам. Мы в долгу перед капитаном «Великолепного» и должны заплатить долг. А до Европы нам просто не дойти. У нас нет продовольствия не то что на два месяца, на две недели пути. Подняв паруса, мы обрекаем всю команду на голодную смерть. Или ты, Сюркуф, заняв моё место, будешь подстрекать команду к каннибализму? Короче, так. Вы все давали клятву быть верными капитану, а слово капитана – закон. Завтра мы все вступаем в схватку, а кто подстрекает к бунту, тот трус! И я сам пристрелю его немедленно.

Петруша достал из-за пояса пистолет. Сюркуф побледнел, он уже не чувствовал поддержки товарищей, которые пришли вместе с ним. Они прятались за его спиной и тихо, понуро роптали. Выручил Джакопо:

– Мы всё поняли, ты прав, капитан! Похоже, Сюркуф, твоя голова ещё не совсем излечилась после ранения! Пошли!

Глава 17. Джеймс Мэй

Ночью и утром был полный штиль. Лишь после полудня поднялся небольшой юго-западный ветерок. Горизонт был совершенно пуст. Петруша на вельботе перебрался на «Великолепный». Вместе с Ревекой они вглядывались в подзорные трубы, пытаясь разглядеть, не появилось ли судно, которое они поджидают. Два часа спустя наблюдатель на мачте заметил какой-то корабль. Он двигался немного восточнее, чем предполагалось.

– Да, это «Стремительный», – Ревека сложила трубу. – Я узнаю его. Выдвигайтесь вперёд, начнём наше представление. Поднимайте французский флаг, я буду преследовать вас под Чёрным Роджером. Когда они заметят нас, начнём имитацию боя. Просигнальте им о помощи. Надо сделать так, чтобы они вклинились между нами, и тогда мы атакуем их с двух сторон.

– Понятно.

Петруша и его люди вернулись на «Летящую стрелу». Едва поднявшись на борт, капитан Пит отдал команду разворачивать все паруса. Поймав ветер, пинас лёг на курс, пересекающийся с курсом английского фрегата. Канониры расчехляли пушки и разжигали фитили, вся остальная команда готовила своё личное оружие. Вильям