Новейшие экспериментальные данные свидетельствуют о том, что восприятие жестов рук влияет на восприятие слуховых стимулов и более тонко. Двадцать шесть носителей нидерландского языка прослушали вымышленные слова, звучащие как бы по-нидерландски. В каждом слове было два слога, например bagpif. Первый гласный предъявлялся таким образом, что ударение было неясным, иногда он звучал скорее как типичный ударный «а» в нидерландском, а в других случаях – как безударный. Безударный вариант этого гласного в нидерландском слегка отличается по качеству от ударного и тоже более краткий, как и в английском. Вымышленные слова варьировали по непрерывному спектру, так что некоторые из них были особенно двусмысленными – то есть неясно было, ударные они или безударные. Голландцы смотрели и слушали видеозапись человека, произносящего вымышленные слова. Что важно, говорящий также делал жесты, двигая правой рукой вверх и вниз. Хотя испытуемых не просили обращать внимание на жесты говорящего, эти жесты явно влияли на то, что они слышали. Как уже отмечалось, говорящие часто делают жесты вниз, когда что-то подчеркивают. Эта взаимосвязь между движением руки вниз и эмфазой, по-видимому, влияла на то, что действительно слышали голландцы. Когда жест вниз делался на первом слоге вымышленного слова типа bagpif, двусмысленный гласный в этом слоге реально воспринимался ближе к типичному ударному слогу. Когда носителей просили определить, слышали ли они bagpif или baagpif (второй вариант – с долгим гласным, как при типичном нидерландском ударении), они чаще сообщали, что слышат baagpif, если видели жест вниз на первом слоге. Иными словами, их зрительное восприятие влияло на их слуховое восприятие при интеграции мозгом двух потоков информации. Это явление близко к эффекту Макгурка, но в данном случае зрительные стимулы, влиявшие на слуховое восприятие, исходили не от губ говорящего, а от его рук. Поэтому авторы исследования придумали для этого явления название – «мануальный эффект Макгурка». Отметим, что не следует ожидать проявления такого когнитивного феномена у носителей всех языков в том же виде, в котором он проявляется у носителей нидерландского, поскольку во многих языках нет аналогичных типов словесного ударения.
Эффект Макгурка и недавно открытый мануальный эффект Макгурка демонстрируют, что на восприятие речи тонкими путями воздействует среда очного общения, которое было базовой формой человеческой коммуникации десятки тысяч лет и определяет то, как мы эту речь создаем. Оно влияет и на то, как мы слушаем. Мы активные слушатели, мы не только с помощью вокализации, но и жестами даем говорящему понять, что принимаем его во внимание и согласны или, может быть, не согласны с чувствами, которые он выражает. Это может быть и мимика, когда мы двигаем бровями соответственно тому, что слышим, или кивки головой при выражении согласия. Эти наблюдения могут показаться банальными, но, если вы решите воздержаться от подобных жестов или вокализаций при разговоре, вам немедленно напомнят, насколько они важны. Собеседник тут же будет обескуражен отсутствием у вас подобных реакций.
Давление очной среды формирует не только перцептивные и когнитивные факторы. Порождение речи тоже эволюционировало с учетом этого давления. Очный разговор – заданная по умолчанию форма коммуникации во всех культурах мира, но, как утверждают в последнее десятилетие языковеды, например Ник Энфилд, сами лингвисты часто упускают из вида тот факт, что язык формируется под давлением очного общения. Исследования Энфилда о ландшафтных терминах упоминались в главе 2. В других своих работах он подчеркивает, что планирование и артикуляция фраз происходят в основном тогда, когда мы слушаем других, и (в типичном случае) тогда, когда мы обращаем внимание на их лица. Причина в том, что разговор, помимо своей очной природы, обладает принципом организации на основе очередности. Слушая чью-то речь, мы часто думаем, что скажем в свою очередь. Хотя существуют некоторые кросс-культурные различия в том, как устроен очный разговор, поочередный диалог между двумя собеседниками тем не менее является заданной по умолчанию формой общения во всем мире. Что интересно, глобальные тенденции в этой очередности были открыты только недавно – тенденции, отражающие общие способы, которыми люди планируют и артикулируют предложения. Я хотел бы сосредоточиться на одной из этих тенденций, очевидной для всех культур[107].
Но для начала ответьте на такой вопрос. Какую паузу вы допускаете после высказывания собеседника, прежде чем подать свою реплику? Или, наоборот, какую паузу обычно допускает ваш собеседник после того, как вы закончили, прежде чем начать говорить самому? Большинство людей хорошо сознает, что молчание после того, как собеседник перестал говорить, становится социально неприемлемым, если его реплика повисает в воздухе. Более того, проходит не так много времени, прежде чем это молчание становится невежливым и приводит к коммуникативной неудаче, которая требует какого-то извинения. В 1989 г. социолог Гейл Джефферсон отметила, что носители английского редко ждут больше секунды, прежде чем подать свою реплику в диалоге после того, как их собеседник замолкает. Если пауза в разговоре длится дольше секунды, это часто служит указанием на то, что разговор не ладится или что один или оба участника готовы его завершить. Анализ Джефферсон основывался на тысячах диалогов, и закономерность была очень устойчивой. Она наблюдалась также во многих последующих экспериментах[108].
Притом одна секунда не есть какое-то магическое число и на самом деле мы редко допускаем между репликами в диалоге столь долгие паузы. Во многих случаях реплики даже перекрываются: мы начинаем говорить до того, как собеседник замолкает, если замечаем признаки того, что его реплика заканчивается. Лингвисты Стивен Левинсон и Франсиско Торрейра изучили более 20 000 промежутков между репликами в диалоге носителей английского. Длина этих промежутков варьировала примерно от минус одной секунды до одной секунды. (Числа меньше нуля отражают те случаи, когда реплики перекрывались или перебивались.) Подавляющее большинство промежутков, однако, длилось где-то около 200 миллисекунд. Иными словами, в диалоге на английском у людей уходит лишь около одной пятой доли секунды, чтобы подхватить разговор после того, как собеседник умолк. Немалое количество психолингвистических исследований предполагает, что людям требуется больше одной пятой секунды, чтобы спланировать словосочетание или предложение. Значит, очная беседа – настолько хорошо смазанный механизм, что участники способны предвидеть конец реплики собеседника и начать планировать свой ответ до того, как чужая реплика закончилась[109].
Причем эта закономерность характерна не только для английского. В ходе отдельных исследований на немецком и нидерландском материале также наблюдалось, что большинство пауз между репликами в диалоге длятся около 200 миллисекунд. Это близкородственные языки, но изучение неродственных языков показало сходные, хотя и не идентичные результаты. В исследовании 2009 г., посвященном десяти языкам из нескольких неродственных семей, для английского языка было выявлено вполне типичное среднее значение промежутка. В этой работе авторы сосредоточились не на всех паузах между репликами, а только на тех, что возникали между вопросами на «да/нет» и ответами на эти вопросы. Средняя продолжительность паузы между подобными вопросами и ответами в английском составила 236 миллисекунд. Самая короткая средняя пауза наблюдалась в японском – всего 7 миллисекунд. Самая длинная, 469 миллисекунд, в датском. Японский и датский, по-видимому, находятся на противоположных концах спектра длительности пауз. (Задержка между вопросами на «да/нет» и ответами на эти вопросы отчасти зависит от характера ответа: по-английски ответ «да» звучит намного быстрее, на ответ «нет» требуется вдвое больше времени и еще больше – на другие ответы типа «не знаю»[110].)
Большинство исследований, о которых я рассказываю в этой книге, указывает на то, что языки намного разнообразнее, чем считалось прежде. Не существует языковых универсалий, которые бы единодушно признавали все лингвисты, как подчеркивалось во введении. Нет также единодушно признанных доказательств того, что языки обретают свою структуру благодаря какому-то конкретному языковому
