— Это… это из-за меня? — прошептала она, и в её голосе зазвучало настоящее, неподдельное отчаяние. — Они убили его из-за того, что я здесь? Чтобы напугать отца?

Я поднялся, зажав записку в кулаке. Холодная ярость, знакомая и почти что родная, медленно поднималась из глубин души, вытесняя шок и ужас.

— Нет, — мои слова прозвучали тихо, но с такой силой, что Анна вздрогнула. — Это не из-за тебя. Это из-за меня. Они пытаются сломать меня. Заставить играть по их правилам. Прийти одному… на бойню.

Я посмотрел на дымящиеся руины, на людей, которые, стиснув зубы, с пустыми от шока глазами смотрели на уничтоженные запасы, на окровавленное лицо сестры Агаты. Они убили нашу надежду на выживание. Они ударили в спину.

И тогда холодная ярость внутри меня кристаллизовалась в твёрдую, как алмаз, решимость.

— Капитан! — мой голос прозвучал, как удар стали о камень.

Немиров возник рядом мгновенно.

— Ваше сиятельство?

— Немиров стоял навытяжку, его взгляд был прикован ко мне, игнорируя хаос вокруг.

— Собери всё, что осталось от медикаментов. Всё до последней крупицы. Мы должны знать, сколько и чего у нас осталось.

Я повернулся к Анне, всё ещё бледной, но уже собравшейся с духом.

— Анна, ты говорила, что везла припасы. Что именно и сколько уцелело?

Она резко выпрямилась, её взгляд прояснился, найдя точку опоры в практическом вопросе.

— Два фургона. Медикаменты, бинты, антисептики, продовольствие. Они должны были подойти с другой стороны, их вёл мой эскорт.

Словно в подтверждение её слов, со стороны главных ворот послышался шум двигателей и окрики часовых. Мы обернулись. К воротам, осторожно маневрируя среди брошенной техники Лысака, подъезжали два грузовика с гербом де Нотель на бортах. Один из них был слегка помят, на лобовом стекле другого зияла паутина трещин, но они были здесь. Надежда.

— Вот наш ответ, Лысак, — прошептал я, глядя на подмогу.

* * *

Хан Байрак откинулся на спинку складного походного стула, в его руке потрескивала рация. Он давно отпустил гостей спать, а сам сел на улице, выставив на стол экран, куда передавался сигнал с дрона, запущенного над лесом. Голос с того конца был ровным, безэмоциональным, как и полагается профессионалу, констатирующему факты.

«Группа „Север“. Зачистка периметра завершена. Ликвидировано семеро. Один попытался уйти на мотоцикле в сторону болот. Не смог. Передаю рацию группе „Восток“».

Хан молча сменил частоту. Его лицо, освещённое мерцающим экраном планшета с картой, не выражало ничего, кроме лёгкой скуки.

«Группа „Восток“. Обнаружили расчёт миномёта. Задача выполнена. Оружие утилизировано. Один сбежал, как испуганный заяц. Целенаправленно отпущен, как и приказано. Создаёт нужный нам эффект. Перехожу на ожидание».

Уголок рта Хана дрогнул в подобии улыбки. Всё шло по плану. Его люди были не солдатами, а хирургами. Точечные, точные разрезы. Паника в стане врага — лучший союзник. Он видел, как огни в лесу, принадлежавшие, как он правильно предположил, людям Лысака, один за другим гаснут, словно свечи на ветру. Не отступают — исчезают.

Его пальцы привычным движением вывели на связь главный пост у ворот усадьбы.

* * *

Я стоял на импровизированном командном пункте — уцелевшем крыльце конюшни — и смотрел на грузовики с гербом де Нотель. Их прибытие было чудом, глотком воздуха для тонущего человека. Но этот глоток был отравлен вопросом, на который у меня не было ответа. Людвиг. Мельница. Ловушка в ловушке.

Внезапно ко мне подбежал один из моих ребят, молодой парень по имени Тимофей. В его руках откуда-то появилась рация.

— Ваше сиятельство! Слушайте!

Из динамика раздался спокойный, глубокий голос с едва уловимым восточным акцентом.

— Князь? — произнёл голос. — Говорит Хан Байрак. Вашу мышеловку зачистили. В лесу тихо. Для вас. Можете собирать своих раненых и считать овец. Мои волки на патруле.

Я сжал рацию так, что пластмасса затрещала. Хан Байрак. Как знал, что без него не обойдется.

— Байрак? — я постарался, чтобы мой голос звучал так же холодно и ровно, как и его. — Твои волки пришли на готовенькое. Или просто решили поживиться на чужой войне?

На том конце коротко рассмеялись.

— Война — это плохо для бизнеса, Князь. А Лысак со своим сбродом — это очень плохо для бизнеса. Он хаос. А я люблю порядок. Считай, что наши интересы на данный момент… совпали.

— И что ты хочешь за этот «порядок»? — спросил я прямо. Бесплатной помощи от таких, как Байрак, не бывает.

— Информацию, — так же прямо ответил он. — Ты теперь единственная сила в округе, которая может дать отпор этому безумию. Твои глаза и уши на земле мне нужнее, чем золото. Мы поговорим об этом позже. А сейчас займись своим хозяйством. И, Князь… — он сделал едва заметную паузу. — У старой мельницы будь осторожен. Там пахнет чужим дымом. Не твоими методами. Байрак — конец связи.

Я медленно опустил рацию. В голове всё крутилось одно слово: «Информация». Он хотел сделать меня своим агентом. Платой за выживание должно было стать моё предательство, моё встраивание в его теневую империю.

— Кто это? — тихо спросила Анна, подойдя ко мне. Она слышала всё.

— Новая буря на горизонте, — мрачно ответил я. — Сильнее и умнее Лысака. Он дал нам передышку. Но всё имеет свою цену.

Внезапно с другой стороны усадьбы, от скотного двора, раздался испуганный крик, а затем — приглушённые ругательства. Я схватил карабин и рванул на звук, Анна — следом.

Там, в тени, прижавшись к стене, сидел перепуганный пацан лет пятнадцати, один из местных. Перед ним на корточках стоял Немиров, пытаясь его успокоить.

— Ваше сиятельство! — Немиров вскочил и отдал честь. — Нашли одного из тех, кто был с миномётным расчётом Лысака. Он приполз сюда, видимо, решил, что у нас безопаснее.

Я подошёл к пареньку. Он был грязный, в царапинах, глаза полные ужаса.

— Говори, — приказал я без предисловий.

— Их… их всех… — мальчишка задыхался. — Всех порешили! Тихо, как тени… Я спрятался в болотце, по уши… слышал только… шёпот.

— Чей шёпот? Что они говорили? — настойчиво спросил я.

— Не знаю… не разобрать… но один… один сказал другому… — парень замолча, пытаясь собраться с мыслями. — Сказал: «Докладывай Хану. Задача выполнена.»…

Анна, бледная как полотно, посмотрела на меня, и в её глазах читалось то же самое ошеломляющее понимание.

Это сделали