Евгений Астахов, Саша Токсик
Император Пограничья 16
Глава 1
— Какое условие? — спросил я, не меняя позы в седле.
Посланник — эта пародия на живого человека — помолчал. Его пустые глазницы смотрели сквозь меня, словно он прислушивался к голосу, звучавшему откуда-то издалека. Из глубины мёртвого града.
— Его Светлость князь Бранимир, — мёртвые губы шевельнулись, выпуская сухой, шелестящий голос, — требует, чтобы вы лично вошли в Гаврилов Посад и провели ритуал передачи власти. Древний обычай. Новый правитель должен принять владения из рук предыдущего.
Я молчал, обдумывая услышанное. Ритуал передачи власти. Слова звучали почти… нормально. Словно речь шла не о сделке с Бездушным, а об обычной церемонии престолонаследия.
— Без этого ритуала, — продолжил посланник, — князь не сможет покинуть город. Таков древний закон. Триста лет он ждал того, кто примет его владения по обычаю предков.
Да-да, ждёт не дождётся…
Я чуть склонил голову, разглядывая мертвеца. Истлевший камзол когда-то был богатым — золотое шитьё, бархатные отвороты. Теперь от него остались грязные лохмотья, а от человека под ними — лишь оболочка, которую дёргал за ниточки безумный кукловод.
— А если я откажусь?
Пауза. Стрига чуть наклонила голову — жест, который у живого человека означал бы задумчивость. У мертвеца он выглядел жутковато.
— Тогда будет война до последнего солдата, — произнёс посланник. Голос оставался ровным, лишённым эмоций. — Князь бросит все силы в бой. Ваше войско умоется кровью. Город станет вашей могилой.
Я обвёл взглядом руины за его спиной. Сквозь рваные клочья иллюзии проступали почерневшие остовы зданий, завалы обломков, провалившиеся крыши. Двухдневный обстрел превратил «процветающее княжество» в то, чем оно было на самом деле, — кладбище. Но даже кладбище может стать крепостью, если защитники готовы умереть, а Бездушные мертвы уже давно.
Городской бой. Узкие улицы, заваленные обломками. Руины, превращённые в укрытия. Подвалы, из которых могут выскочить десятки Трухляков. Каждый дом — потенциальная засада. Каждый перекрёсток — место для ловушки. Артиллерия в таких условиях почти бесполезна. Магия ограничена — слишком легко задеть своих. Остаётся ближний бой, зачистка здание за зданием, подвал за подвалом.
Я видел такие бои в прошлой жизни. Помнил, как мои легионы брали укреплённые крепости людей и Бездушных. Победы доставались дорогой ценой — иногда слишком дорогой.
— В город я мог бы войти, — произнёс я медленно, — но не один. И не прежде, чем все Бездушные покинут его пределы.
Посланник замер. Снова эта пауза — словно он передавал мои слова куда-то вглубь руин и ждал ответа.
— Князь… — мёртвые губы дрогнули, — спрашивает: как вы представляете себе это?
— Просто. Ваш «князь» выводит всех своих… подданных… из города. Отводит их на расстояние, которое я укажу, и они ждут. После этого я вхожу в город с эскортом — не с армией, но и не в одиночестве. Мы проводим ритуал. Потом Бездушные уходят за Нерль, как было оговорено.
Долгое молчание. Я чувствовал на себе взгляды офицеров, выстроившихся позади. Слышал, как фыркают лошади, как скрипит кожа сёдел. Где-то вдалеке каркала ворона — обычная птица, не Скальд.
— Князь… принимает ваши условия.
Я не позволил себе показать удивление. Хотя оно было — острое, колючее. Кощей согласился. Слишком легко? Или он действительно дорожит своими тварями настолько, что готов идти на уступки?
— Передай своему князю, — я натянул поводья, разворачивая коня, — что я дам ответ сегодня вечером. До заката.
Посланник не двинулся с места. Стоял неподвижно, как статуя, глядя мне вслед пустыми глазницами.
* * *
Командирский шатёр был тесен для всех, кто собрался внутри. Масляные лампы отбрасывали на стены дрожащие тени, воздух пропитался запахом табачного дыма и кофе. Я стоял у карты, разложенной на походном столе, и смотрел на лица своих людей.
Полковник Огнев заговорил первым. Седовласый ветеран скрестил руки на груди, три ряда орденских планок блеснули в свете ламп.
— Это ловушка, — отрезал он. — Ваша Светлость, за тридцать лет службы я повидал всякое. Но чтобы Бездушные торговались? — он качнул головой. — Не верю. Не бывает такого. Никогда не бывало.
— Этот Кощей — особенный, — заметил Тимур Черкасский. Пиромант сидел на складном стуле, нервно постукивая пальцами по колену. — Дневник летописца это доказывает. Он мыслит как человек.
— Тем хуже, — Огнев шагнул к столу, ткнул пальцем в карту. — Человек умеет хитрить. Умеет расставлять ловушки. Если он заманит Его Светлость в город — всё, конец. Захватит или убьёт. И тогда армия останется без командира посреди вражеской территории.
— А если мы штурмуем? — это подал голос майор Веремеев, командир второго батальона. Невысокий, коренастый офицер с обветренным лицом. — Сколько людей положим?
— Сотни, — Огнев не отвёл взгляда от карты. — Может, больше. Но это честный бой. Понятный. А эта… — он махнул рукой в сторону города, — эта сделка с нечистью — я такого не понимаю и понимать не хочу.
— Армия измотана, полковник, — негромко произнёс майор Молчанов, командир третьего батальона, жилистый брюнет лет сорока с аккуратной бородкой. — Три ночи без нормального сна. Потери растут. Если можно получить победу без штурма…
— То что? — Огнев развернулся к нему. — Отпустим Кощея? Пустим его гулять за Нерль? Через год, через два он вернётся — сильнее, злее, умнее. И тогда придётся начинать всё сначала.
— Или не вернётся, — пожал плечами Веремеев. — Может, сдохнет там, в лесах. Может, его другие княжества пристрелят.
— Бездушных нужно уничтожать, — процедил Огнев. — Не договариваться с ними. Не выпускать. Уничтожать. Это единственный язык, который они понимают.
Я молчал, слушая спор. Взгляд мой скользил по лицам — напряжённым, усталым, решительным. Каждый из этих людей пошёл со мной на большой риск. Каждый голос был весом.
— Что думаешь ты? — я повернулся к отцу. — Слышал когда-либо о ритуале передачи власти?
Платонов-старший нахмурился. Его пальцы машинально скребил оголовье трости — привычка, которую я замечал за ним в моменты глубокой задумчивости.
— Слышал о таком, — произнёс он медленно. — Давно, ещё в юности, когда изучал древние традиции. Это действительно старый обычай. Очень старый. Восходит к временам первых князей, когда подобные церемонии считались священными. Передача короны, произнесение клятв, символический акт преемственности.
— И что делает этот ритуал?
— Ничего, — Игнатий пожал плечами. — Это просто церемония. Красивые слова и древние формулы. Никакой реальной силы в ней нет — по крайней мере, насколько мне известно. Но для Кощея, застрявшего в прошлом, она может значить всё. Он верит, что без неё не имеет права уйти.
— То есть мы пойдём вслепую, — констатировал
