Солнце за спиной уже поднялось над верхушками деревьев и начало пригревать землю остатками осеннего тепла. Подул лёгкий ветерок, шевельнувший листья между нами. Павел поёжился. Значит, начал остывать после упражнений. Нужно снова согреться.

— Я хотел сказать, что будет несправедливо сражаться с Павлом в таком состоянии свежему бойцу.

— И что же ты предлагаешь?

— Ну… — протянул я, пожав плечом. — Если всё ещё есть желание устроить спарринг, то, думаю, логично, если противник царевича тоже будет уставшим после тренировки.

Алексей расхохотался.

— Вы — дерзкий малый, барон! Только из-за того, что вы спасли жизнь нашего брата, я не прикажу вас казнить тотчас же. Чтобы какой-то мелкий аристократ говорил, что мне делать…

— Погоди, Лёха, — к нему подошёл Ярослав и положил на плечо ладонь. Довольно большую. Меньше моей, конечно, но размером с неплохую кувалду. — Это может быть интересно. Говори конкретно, барон.

— Потренируйтесь, чтобы устать, как он, — улыбнулся я. — Тогда выйдет справедливый спарринг.

— Ха-ха! — осклабился Ярослав. — Потренироваться я только за! Но у меня есть идея получше… Устроим соревнование!

— Соревнование? — переспросил я.

— О нет, только не это. Не хватало мне ещё мозолей на руках, — вздохнул Владислав, закатив глаза. Ресницы у него были пышные для мужчины.

— Боишься маникюр попортить? — поддел его Ярослав.

— Ещё чего!

— А ты что скажешь, Алексей?

— Чтобы я испугался какого-то барона-полукровки? — брезгливо скривился тот. — Ни за что. Он явно силён, но вряд ли такие мышцы отличаются выносливостью.

О, царевич, вы меня недооцениваете. А нет ничего опаснее недооценки противника. Ну да я это использую.

— Тогда решено! Соревнуемся! — гаркнул Ярослав, а Павел аж вздрогнул. — Здесь и сейчас. Если проиграем, то все будем кланяться барону до самого окончания бала в эту пятницу.

— Кланяться барону? — презрительно бросил Алексей. — Я не собираюсь этого делать!

— Значит, боишься проиграть? — Глаза Ярослава хищно блеснули при взгляде на брата.

Ну и семейка у них…

— Я никогда не проигрываю… — прошипел Алексей и похрустел кулаками. — Но нужна равноценная награда.

— Согласен, — поддакнул Владислав и коснулся пальцем своего подбородка, задумавшись. — Нужно что-то такое же унизительное, как поклон царевича жалкому барону. Дайте-ка подумать… Что если заставить его целоваться со служанкой?

Я не смог сдержаться и посмотрел на него, как на идиота. Но его братья… они скривились, будто вместо яблока им незаметно подсунули лук.

— Омерзительно, — произнёс Алексей.

— Гадость! — передёрнуло Ярослава.

Что за⁈

— Знаешь, теперь мне понятно, почему они тебя невзлюбили с самого детства, — шепнул я Павлу. — Ты из них, похоже, единственный нормальный мужик.

— Да нет… — ответил царевич, мотнув головой. — Просто они считают простолюдинок, даже симпатичных, существами низшего сорта. Вроде собак или коров. Ведь они могут крутить романы с любыми, самыми красивыми аристократками, и любая из них будет рада такой чести.

— А ты?

— Я? — пожал плечами Павел. — Я считаю, что для красоты не существует сословий и границ.

— Золотые слова, — кивнул я уважительно и громко сказал царевичам: — Идёт! Сие унизительное мероприятие достаточно мотивирует меня победить в соревновании. Вы же этого хотите, царевич Ярослав? Соревноваться со мной?

— Да, — кивнул он, закатывая рукава. Один был порванный. — Только кончай уже «выкать»! Мы не на балу и не на чёртовом приёме. Мы будем сражаться! Думаю, к концу все достаточно устанем и желающие смогут устроить битвы с Пашкой. И он как раз отдохнёт.

Я хмыкнул. Боюсь, ребятки, вы сильно свои силы переоцениваете.

Условия были простые — кто первый сдох, тот и проиграл. Главное — не использовать Инсекты и ману, соревнуются только тела, если можно так выразиться. Дисциплины самые разные. Начали с бега вокруг пруда. Быстрого бега!

Я нёсся сквозь лес, глубоко вдыхая сырой воздух через нос. Ноги легко перепархивали через корни, пни, деревья, перепрыгивали овражки и пригорки. Царевичи двигались рядом и не отставали. Спустя полчаса мы протоптали основательную тропинку. Но они так и не отстали!

Похоже, это я царевичей недооценил. Сыновья Императора не слишком сильно уступали ему в силе. И я чувствовал, что они не мухлюют, не используют ману или Инсекты, хоть Алексей и Владислав едва сдерживались. А Ярослав наоборот наслаждался каждой секундой гонки и бежал, чуть не высунув язык изо рта. Он просто широко улыбался, а глаза горели, отчего мне иногда казалось, что вот-вот высунет язык.

Мне тоже нравилось бежать. Пока тренировал Павла, сам не особо выкладывался — так, разминался. А сейчас со мной бились настоящие соперники! И это было потрясающе.

Солнце уже поднялось над лесом. Его лучи золотыми стрелами падали сквозь ветви деревьев и поджигали мокрый ковёр из листьев. Дул прохладный ветер, напоённый ароматами осеннего леса: опавшей листвы, мха и влажной земли.

Спустя ещё полчаса Ярослав остановился на поляне, на которой скучал Паша.

— Так мы долго бегать будем! — сказал коренастый царевич. — Нужно что-то более быстрое, чтобы выяснить, кто из нас сильнее!

Я затормозил возле него, рядом остановились Алексей и Владислав. Оба тяжело дышали после бега, но глаза горели азартом. Похоже, и они не сильно устали.

Мне, на самом деле, не сильно хотелось выигрывать. Всё-таки царевичи. Мне не простят, если какой-то барон одолеет детей Императора. Казнят где-нибудь втихую, а я даже пикнуть не успею. Если смогут подкрасться. Или всю жизнь за мной будет идти негласная охота. А мне оно надо? Нет. К тому же, проигрыш обещал быть не менее приятным, чем победа. Служанок-то во дворец брали, скорее всего, только симпатичных.

Я не заметил, как начал улыбаться своим похабным мыслям.

— Видите? — ткнул в меня пальцем Ярослав. — Да он потешается над нами!

— Предлагаю его четвертовать за дерзость, — будничным тоном поддержал Владислав, вытянув руку вверх и глядя на свои ногти.

— А? Что? — не сразу я уловил нить разговора, которая начала сворачиваться петлёй вокруг моей шеи.

— Подтягивания! — гаркнул Ярослав и зловеще улыбнулся. — Лесенкой…

— Ты жесток, братец, — на лице Алексея мелькнула довольная улыбка. — Этой туше тяжело будет поднимать даже собственный вес.

— Да хоть вместе с тобой, царевич, подтянусь сколько надо, — огрызнулся я. — Только, когда будешь