случайно убивает его, Лютый — когда единственный переживает разгром своего подразделения. Спасает их лишь пребывание вместе, превращение в единое тело девятой роты. Оно мистически позволяет победить, каким бы сильным ни был враг.
«9 роту» вряд ли можно назвать просоветским фильмом, но с него в новейшей истории российского кинематографа начинается ностальгия по развалившейся империи, а заодно — обращение к чувству брошенности и обиды, желанию реванша (даже если это обида на то, что была прервана война, на которой можно было — вопреки всему — стать героем). Отсюда и финальное «Мы победили», явственно противоречащее только что произнесенному в том же внутреннем монологе «Нас просто забыли».
В фильме абсолютно отсутствует эмпатия по отношению к населению Афганистана, которое и персонажи, и авторы описывают клишированно: безжалостные и неспособные к переговорам, невидимые, как средневековые ассасины, и не вызывающие иных чувств, кроме страха или ненависти. Это само по себе становится еще одним объяснением и оправданием войны.
Сам Бондарчук, посвятивший фильм своему отцу — автору легендарных советских картин о Второй мировой «Судьба человека» и «Они сражались за Родину», — называл «9 роту» проектом чрезвычайно личным. Вот как он сформулировал это в интервью Игорю Потапову в «Газете»:
«Да, в реальной истории девятую роту не забыли. Забыли все поколение. Забыли… Хорошее, кстати, название для фильма звание для фильма — „Забыли“. И продолжают забывать. Меня — в том числе. Неважно, что я Бондарчук. Хорошо, что в плане финансовом я дистанцирован от кинематографа: хочу — снимаю, не хочу — не снимаю. А забыли нас всех — тех, кому 35–40 лет сегодня. Мы существовали, мы выживали в этой стране семьдесят лет. Семьи аристократов, семьи великих артистов, которым говорили, что в нашей стране не может быть семейственности в искусстве. В архитектуре — может быть, в животноводстве или в угледобыче — может быть, но не в кинематографе. Мы забыли о людях, которые, как идиоты, защищали свою Родину десять лет».
«9 роту» показали руководству РФ на специально организованном «президентском сеансе». Эта практика не стала распространенной, а дебют Бондарчука — один из немногих в истории фильмов, которые смотрел и о которых публично высказывался Путин. «Очень талантливо, берет за душу» — так глава государства оценил увиденное после сеанса в его резиденции в Ново-Огарево. Политическое значение фильма не камуфлировалось, а, наоборот, подчеркивалось. Чувствовали это и критики.
Дмитрий Быков в журнале «Огонек» писал:
«Я не сказал бы, что в „9 роте“ есть столь же грубое и прямое оправдание Афгана, каким было оправдание всякого рода спецназов и спецслужб в „Личном номере“ или „Мужской работе“. Все тоньше, деликатнее. Я не хвалю и не ругаю — я констатирую. Прикидываю, с чем мы остались после 15 лет болтания в проруби. А остались мы с тем, что это — наша Родина, сынок. Другой не будет. И она другой тоже не будет. Есть долг. Есть святое правило — дай в первую четверть своего срока, земного или армейского, вволю себя потоптать, и тогда в последнюю четверть за выслугу лет получишь право носить ремень ниже пояса и хавать печенье после отбоя. Тот, кто это понял, и называется настоящим мужчиной. А если он не доживет до последней четверти — будет считаться героем, и Родина, суровая наша мать-мачеха, выдаст его родителям 6000 рублей и не забудет его никогда».
Нина Цыркун в журнале «Сеанс»:
«Формальное совершенство, безукоризненная бесшовность картины многих смутили как знаки гламурности. Возможно, потому, что реализм мы привыкли отождествлять с черно-белой, снятой под документ картинкой. Есть в фильме глянцевая красивость — сцена с прапорщиком Дыгало в маковом поле, кровь, брызнувшая на предсмертный рисунок Джоконды, неуместно старомодный рапид. Однако таким, наверное, и должно быть кино, выполняющее в общем процессе роль консолидирующего „центра“. В котором мы так давно нуждаемся».
«9 рота» стала отправной точкой для множества кинематографических карьер. О Бондарчуке говорилось уже не раз — он стал одним из самых популярных режиссеров страны, продолжая время от времени снимать содержательно независимое кино и нечасто появляясь на политической трибуне. Любопытнее поговорить о других двух участниках проекта. «9 рота» — первый большой и удачный фильм продюсера Александра Роднянского, одного из ведущих игроков российского коммерческого кино. После вторжения России в Украину бескомпромиссная антивоенная позиция превратила его в одного из самых заметных политических диссидентов от кинематографа. Такая же судьба постигла актера Артура Смольянинова, с наибольшим правом претендующего на звание главного героя «9 роты». С нее и началась его популярность. Роднянский и Смольянинов, прошедшие долгие пути в профессии и на разных этапах принимавшие участие в создании самых разных, по духу отнюдь не оппозиционных и не «диссидентских» фильмов и сериалов, совершили осознанный выбор после февраля 2022 года. Роднянский стал вторым, а Смольянинов — третьим кинематографистами, признанными Минюстом РФ «иностранными агентами» в 2022 году (первым оказался автор этих строк).
Гражданская позиция авторов не всегда совпадает с содержательным и эмоциональным посылом произведения. «9 рота» — один из самых выразительных (не новых для мировой культуры, но характерных и для путинской России в том числе) примеров того, как воюющие на преступной войне солдаты вызывают сочувствие и симпатию зрителя, в отличие от их жертв, — просто на том основании, что они «наши». В интернет-баталиях, бушевавших в соцсетях 2022–2023 годов, эта идея породила мем «наши мальчики» — словосочетание, которым описывались российские призывники и контрактники, ушедшие (по собственной воле или вынужденно) воевать в Украине.
В год вывода советских войск из Афганистана, в 1989-м, в СССР вышла документальная книга Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики». Создательница другого вербатим-бестселлера «У войны не женское лицо» и будущая лауреатка Нобелевской премии по литературе (2015), Алексиевич составила свою книгу из воспоминаний и свидетельств как участников войны в Афганистане, так и их близких — в основном женщин, — в результате организовав полифоническое повествование как внешне бесстрастный, но трагический эпос о бессмысленной, заведомо проигранной кампании.
Прорвавшие блокаду молчания «Цинковые мальчики» были очень популярны и особенно запомнились серией судебных исков героев книги (на ее страницах Алексиевич сохранила их анонимность) против автора, которая, по их словам, исказила если не букву, то суть их рассказов. Характерно, что документальный роман был напечатан еще при СССР, а вот иски пошли после распада империи, в начале 1990-х, когда чувство горечи и обиды за не выплаченные
