современным представлениям о роли женщины. Царь-девице прежде, чем пойти под венец, давали возможность побунтовать, среди прочего выбрать собственный гардероб. «По щучьему велению» подходит к тому же вопросу прагматичнее и прямолинейнее. Василиса просто служит Емеле, причем лишь в начале это мотивируется магическим контрактом — потом ее ассистирование становится добровольным (да, она не совершает чудес при выполнении заданий, но дает герою наводки и адреса, без нее он бы не справился). А вот Анфиса представлена антагонисткой прежде всего потому, что не хочет выходить за внезапно явившегося во дворец мужика, предпочитая другого кавалера — английского посла, лорда Ротмана. Не слушается отца и не хочет любить русского парня? Значит, точно злодейка.
Сказочность и патриархальность в видении Архипова и Войтинского фактически неразделимы. По ходу действия с отцами необходимо примириться почти всем молодым героям. Емеля приходит с повинной к слепому отцу и тратит бесценное третье желание, возвращая тому зрение, — так искупаются грехи недостаточной покорности и нежелания взрослеть. Анфиса выбирает жениха, которого не одобряет ее царственный родитель. А отец Василисы (как выясняется, это хозяин загробного мира Кощей) превратил дочь в щуку именно за непослушание. Та не обижается. Единственный родитель, не получающий авторского одобрения, — это мать Анфисы, с того света помогающая дочери сжить со света Емелю. В финале обе будут наказаны.
Разбойники по дороге в город преграждают Емеле путь, объявляя дорогу платной: «Отсутствие законов не освобождает от ответственности». А подойдя к столице, герой ахает: «Похорошела столица при царе-батюшке!» Это прямая отсылка к «похорошевшей Москве» — мему, связанному с одной из избирательных кампаний мэра Москвы и ставшему далеко не ироничным аргументом в пользу благотворности правящего градоначальника. Однако, познакомившись с царем, Емеля критиковать царя (даже в шутку) прекращает. И более того, включается в борьбу за престиж отечества, чтобы утереть нос задаваке Ротману.
Анфису и Ротмана художники по костюмам, в духе классицизма фонвизинского образца, обряжают в платье с символическими принтами: на царевне — свиньи, на лорде — попугаи, тогда как царь, Емеля или Василиса ходят в подчеркнуто простых и элегантных одеждах без намека на вычурность. Интересно, что роль Ротмана поручена Юрию Колокольникову — артисту, который за несколько лет до того совершил настоящий прорыв, сыграв роль воинственного дикаря-людоеда в «Игре престолов». Там его персонаж был чужероден цивилизованно-европейской вселенной сериала, здесь мы наблюдаем противоположную игру — гротескный европеец выглядит лишним на фоне русских красот.
Впрочем, карикатурно манерный англичанин уже завоевал сердце Анфисы. Осталось убедить ее отца. Ротман демонстрирует Феофану заморские диковинки: самоигральный орган, кухонную чудо-машину. Но зритель видит, что в каждом гаджете скрыт обман — сидящий внутри человек, обеспечивающий действие механизма. Когда же царь, желая защитить честь родины, придумывает на ходу чудеса еще более невероятные, но именно русские — баян-самоигран и скатерть-самобранку, — то на их поиски отправляется Емеля. «Не знаю, как там в ваших зарубежных демократиях…» — со значением говорит царь. И предъявляет пораженному иностранцу чудеса аутентичные. Сперва поющего под волшебный баян кота (голос Сергея Бурунова), в исполнении которого превращаются в шансон английские, кстати детские, стишки в переводе Маршака. А потом — скатерть, способную выкатить любые, но опять же исключительно отечественные яства.
Об этой специфически патриотической составляющей сказки писали многие рецензенты. Выдержка из рецензии Наталии Григорьевой в «Независимой газете»:
«„Сказка — ложь, да в ней намек…“ — руководствуясь этой присказкой, создатели экранизации „По щучьему велению“ наполняют сюжет аллюзиями на современность, то и дело иронизируя над противостоянием „русского мира“ и всякой заграницы в лице преимущественно англосаксонского посла Колокольникова. Отечественное — те самые магические предметы и существа, которых добывает Емеля, — раз за разом оказывается лучше заморского, а именно фальшивых механизмов с карликом внутри, которыми кичится лорд. Этот якобы злободневный сарказм выглядит внутри русской народной сказки инородным предметом. Лучше бы авторам сосредоточиться на более детальном изображении всяческих мифологем — а вот они как раз показаны до обидного вскользь».
Любопытная деталь связана со второй миссией Емели и Василисы, поиском скатерти-самобранки. Выясняется, что это сугубо русское диво почему-то находится за границей, в Каменном городе (живописная необитаемая скала). Туда его унесли два брата Обжирала и Опивала, которые предаются гедонизму на фоне голых камней, посвящая все свое время исключительно обжорству и выпивке. Кто же такие эти персонажи? Судить об этом можно исключительно по контексту. Усачи-братья рассказывают, что раньше были бравыми казаками, а скатерть отвоевали у турецкого султана. Очевидно, что речь может идти только об украинцах — точнее, запорожских казаках, которые бросали вызов турецкому султану. Теперь же, оказавшись за границей, оба опустились, разожрались и потеряли свою удаль. Василиса отбирает у них скатерть и тем самым вынуждает их вернуться домой, где они сыграют важную роль в кульминации. Весь этот вставной, на первый взгляд почти незаметный сюжет носит отчетливый политический смысл.
Перейдя границу, у которой написано угрожающее «Конец русских земель» и возведен символический мост, Емеля боится потерять дар речи и перейти с родного языка на тарабарщину (значение имеет лишь один язык — русский). Весь поход за скатертью чуть ли не более опасный, чем путешествие в загробный мир. С облегчением вернувшись обратно, больше в другие страны герой ходить не пробует.
Кульминация фильма — путч, который устраивает Анфиса. Захватив волшебную щуку, она смещает и заточает отца, после чего раскрывает истинные намерения: царевна планирует выйти вовсе не за смешного фанфарона Ротмана, а за английского короля Генриха 128-го. То есть привести на трон европейских интервентов (в патриархальных обстоятельствах этой сказки немыслимо ее самостоятельное воцарение, без мужчины). Но похудевшие Обжирала с Опивалой, прозревший отец Емели и сам герой наводят порядок, отправляя Анфису на дно, в невесты Речному царю.
Авторам «Конька-горбунка» приходилось искать компромисс между тираноборческим пафосом первоисточника и монархической идеей, отсюда и странное решение отправить царя на небо в пузыре и спонтанно сменить старого правителя на молодого, Ивана. Емеля поступает иначе: вернув царю трон, он триумфально удаляется от дворца вместе с Василисой, восседая на самоходной печи. Монархия спасена от иностранного вмешательства.
Незаурядный успех «По щучьему велению» моментально оспорила следующая большая сказка. Собравшие около трех миллиардов рублей и почти восемь миллионов зрителей «Бременские музыканты» (2024), как и «Чебурашка», отсылали к культовой советской анимации. Но заимствовали из нее куда больше — и набор главных героев, и основной каркас сценария, пусть обогащенного новыми поворотами и ходами, и, главное, известные каждому в России наизусть
