Кирилл Краснов на страницах «Искусства кино» поставил диагноз проекту Куликова:

«„Полицейский с Рублевки“ косит под остроумного плохиша среди выглаженных новогодних премьер, но по осознанности далеко от них, в общем, не уходит. <…> В Америке подобное кино, как правило, работает на борьбу со страхом перед жетоном, ставится в противовес хладнокровной, карательной действительности, о которой пресса с годами говорит все больше. У Куликова видны похожие мотивации, но он изображает не только полицейских, но и окружающие их российские реалии в нарочито искаженном, почти что сказочном свете, превращая действие в клоунаду, а реальные проблемы — в забавы из комедийной вселенной жандармов и жандарметок».

На самом деле, если попробовать игнорировать шутливую, иногда умильную авторскую интонацию «Полицейского с Рублевки», можно увидеть в обеих новогодних комедиях легитимизацию насилия любых сортов. Начальник и подчиненные вечно избивают друг друга, намеренно или нет травмируют, беспрестанно угрожают. Слово «беспредел», вынесенное в заголовок в качестве игривой провокации, вполне точно отражает происходящее на экране: основные правонарушения, пусть в предполагаемо благих целях , совершают сами полицейские. Даже высший чин, поручая Яковлеву найти похищенные бриллианты, тут же предлагает отложить несколько драгоценных камней для них самих, но отступает, испугавшись портрета Путина над столом товарища.

Наживой здесь одержимы буквально все, еще в большей степени участников новогоднего полицейского карнавала интересует лишь секс. Второй «Новогодний беспредел» начинается с как бы трогательного обсуждения Яковлевым и его женой практики насилия в их супружеских отношениях. Она даже обзавелась на такой случай газовым баллончиком, а муж обиженно отвечает: «Ну люблю я внезапность! Подумаешь, пару раз напрыгнул». Дальнейшая интрига строится на пари оперов, кто из них первым «вдует» Кристине (Софья Каштанова), бывшей элитной секс-работнице, о чем постоянно напоминается, а ныне — штатному психологу и сексологу отделения. Лучшего доказательства гармоничного единства между декриминализацией домашнего насилия и подлинным полицейским беспределом в путинской России и не требуется.

Возвращение в моду ментов потребовало и немедленного воскрешения их диалектических близнецов — бандитов. Поразительным образом романтические гангстеры из 90-х всплыли в проектах молодых режиссеров фестивального кино: можно вспомнить «Быка» Бориса Акопова и «Машу» Анастасии Пальчиковой (оба дебютанты). А народная комедия слегка снизила криминальный градус, обратившись к самому мелкому рангу — хулиганам. Или, если прибегать к жаргону, гопникам.

Именно они стали героями еще двух неожиданных прокатных событий, комедий «Непосредственно Каха» (2020) и «Непосредственно Каха. Другой фильм» (2023). Первый собрал даже в ковидном прокате больше полумиллиарда рублей и свыше двух миллионов зрителей. Цифры второго были менее значительными, но миллион зрителей сиквел все-таки привлек.

На самом деле у Кахи и его лучшего друга Серго уже была многомиллионная аудитория — поначалу самодеятельный, но с годами все более расчетливый «сочинский сериал» друзей-комиков Артема Каракозяна и Артема Калайджяна (он же сценарист) с ними самими в главных ролях выходил в сети на протяжении десяти лет, превратившись в любимое зрелище подростков. По сюжету два гопника из Сочи — самоуверенный циник Каха и его сентиментальный, но безмозглый товарищ Серго — переживают комичные приключения, веселя зрителей нецензурированной «правдой» провинциальной жизни, снятой как будто на любительскую камеру.

Как сам факт выхода на экраны этой плохо знакомой «культурным» кинозрителям парочки, так и ее неправдоподобная популярность привели к взрыву возмущения — от критиков до простых пользователей соцсетей и ютьюба. Жестко прошелся по проекту и BadComedian, сравнив его с любимой советской комедией о приключениях двух недотеп с Кавказа в Москве — «Мимино» Георгия Данелии. Естественно, сравнение вышло не в пользу российской комедии, обзор в интернете посмотрели двадцать миллионов раз. Очевидно, что «Непосредственно Каха» стал рекордсменом по соотношению количества проданных билетов и ненависти со стороны буквально всех социальных слоев.

Фильм о двух мелких преступниках из Сочи сам походил на преступление. Все, что обычные популярные комедии припудривали гламуром и цензурой, в «Непосредственно Кахе» выпячено, вынесено на первый план. Каха и Серго влетают на экран в головокружительном трюке, разбивая в хлам принадлежащую одному из них машину. Два безработных балбеса с гордостью демонстрируют низкий интеллект, отсутствие каких-либо навыков коммуникации с окружающими, неуважение к любым — включая неписаные — законам, глубокое презрение к женщинам, нужным им исключительно для обслуживания. При этом сами они — ходячие ксенофобские карикатуры на «смешных кавказцев», алчных, самовлюбленных, обряженных в лохмотья и говорящих с преувеличенным акцентом.

«Непосредственно Каха» включает две сюжетные арки — Кахи и Серго. Первая эксплуатирует знакомый дисбаланс и разлад между богатыми и бедными: безработный Каха западает на Софу, девчонку богатого мажора Руслана, и забивается с тем на состязание — гонку на машинах, которую ему суждено проиграть (ведь у Руслана BMW, а у Кахи только жалкая «копейка»). В финале, разумеется, Кахе удается чудом выиграть и прогнать соперника — да и сама девушка отвергает Руслана, узнав, что тот «сын мусорской»; здесь фильм окончательно принимает блатную логику.

Второй сюжет, также связанный со своеобразным ухаживанием, копирует чаплинские «Огни большого города». Притворяясь олигархом, Серго обхаживает Милену — слепую девушку, которую якобы катает на вертолете, водит на концерт Лепса и обед с Путиным, разыгрывая перед ней все эти события. Когда та получает деньги на операцию и прозревает, то хочет прогнать кавалера-обманщика, но прощает, осознав, что лгал он ей из лучших побуждений. Обе девушки, Софа и Милена, исключительно пассивны, не обладают собственными желаниями или волей, подчиняясь навязанным судьбой кавалерам. Схожим образом ведут себя все женские персонажи в обоих фильмах, включая безропотную мать Кахи, которой тот помыкает.

«Непосредственно Каха» полон мизогинии, гомофобии и ксенофобии, на фоне которых меркнет тяга авторов к непристойному юмору (вирусную известность получила сцена, в которой Серго, наевшийся в саду инжира, бежит в туалет облегчиться в доме местного авторитета, которого друзья решили ограбить; скрываясь от вооруженного преследования, вместе с ним запираются двое подельников, от отвращения зажимающие нос).

Самым интересным компонентом этого проекта является личность режиссера, который и помог интернет-проекту Каракозяна и Калайджяна попасть на большие экраны. Это любимец интеллигенции (и главного ненавистника «Непосредственно Кахи» Баженова-BadComedian!), до того не снявший ни одного коммерческого хита Виктор Шамиров. От него не ждали ничего подобного. Выпускник режиссерского факультета ГИТИСа, ученик Марка Захарова, Шамиров ставил спектакли с середины 1990-х — среди них были интерпретации Гольдони, Ростана, Лермонтова, Островского. С середины 2000-х он взялся за кино, снимая в каждом фильме Гошу Куценко: «Упражнения в прекрасном», «Со мною вот что происходит», «Игра в правду» —