Работая над «Лолитой», Набоков, как обнаружил его биограф Брайан Бойд, провел огромную подготовительную работу и, в частности, «выписывал из газет сообщения о несчастных случаях, преступлениях на сексуальной почве и убийствах: „аморальный негодяй средних лет“ похитил в Нью-Джерси пятнадцатилетнюю Салли Горнер и продержал двадцать один месяц в качестве своей „вседорожной рабыни“, пока ее не нашли в каком-то мотеле в Южной Калифорнии; Дж. Эдуард Граммар попытался скрыть убийство собственной жены, неловко инсценировав автомобильную аварию…»[562].

Однако Бойд, кажется, не заметил, что Набоков не только выписал из газет эти криминальные новости в поисках деталей, но и особым образом имплантировал их в роман. В главе 33 второй части «Лолиты», где Гумберт Гумберт описывает возвращение в Рамздэль после встречи с беременной Долли Скиллер, он ссылается на оба случая, упомянутые Бойдом. Во-первых, возле могилы Шарлотты (Bonjour, Charlotte!) он вспоминает Дж. Эдуарда Граммара (в оригинале Grammar, хотя на самом деле его фамилия писалась через «е», а не через «а»: Grammer):

Эх, Эдя, не повезло же тебе, подумал я, обращаясь мысленно к некоему Эдуарду Граммару, тридцатипятилетнему заведующему конторой в Нью-Йорке, которого недавно арестовали по обвинению в убийстве тридцатилетней жены Доротеи. Мечтая об идеальном преступлении, Эд проломил жене череп и труп посадил за руль автомобиля. Два чиновника дорожной полиции данного района видели издали, как большой новый синий Крайслер, подаренный Граммаром жене на рождение, с шальной скоростью съезжал под гору как раз на границе их юрисдикции. (Да хранит Господь наших бравых полицейских – и районных и штатных!) Он задел столб, взнесся по насыпи, поросшей остистой травой, земляникой и ползучей лапчаткой, и опрокинулся. Колеса все еще тихо вертелись на солнцепеке, когда патрульщики вытащили тело госпожи Г. Сначала им показалось, что она погибла вследствие обыкновенного крушения. Увы, ранения, вызвавшие ее смерть, не соответствовали очень легким повреждениям, которые потерпел автомобиль. Я удачнее устроился [Амер II: 351–352].

Весь этот фрагмент необходимо посмотреть и в английском оригинале, потому что он с небольшими изменениями и добавлениями воспроизводит сообщение агентства Associated Press, напечатанное в газете New York Times 2 сентября 1952 года под заголовком:

«Сегодня будет предъявлено обвинение в деле об „идеальном убийстве“» (Charge is Due Today in «Perfect Murder»).

Курсивом в цитате выделены слова и предложения, взятые Набоковым непосредственно из газеты:

Gee, Ed, that was bad luck – referring to G. Edward Grammar <sic!> a thirty-five-year-old New York office manager who had just been arrayed <sic!> on a charge of murdering his thirty-three-year-old wife, Dorothy. Bidding for the perfect crime, Ed had bludgeoned his wife and put her into a car. The case came to light when two country policemen on patrol saw Mrs. Grammar’s new big blue Chrysler, an anniversary present from her husband, speeding crazily down a hill, just inside their jurisdiction (God bless our good cops!). The car sideswiped a pole, ran up an embankment covered with beard grass, wild strawberry and cinquefoil, and overturned. The wheels were still gently spinning in the mellow sunlight when the officers removed Mrs. G’s body. It appeared to be a routine highway accident at first. Alas, the woman’s battered body did not match up with only minor damage suffered by the car. I did better [AL: 287–288].

Цитируя газетную заметку и одновременно деформируя ее, Набоков, как выражались русские формалисты, обнажает прием, хотя читатели русского перевода об этом могут только догадываться. Сами обширные цитаты из старой газеты (по календарю романа Гумберт пишет свою «исповедь» в конце сентября – первой половине ноября 1952 года) и игривые комментарии к ним ставят под сомнение «исповедальность» рассказа, а добавленные к газетному сообщению детали (цвет и марка машины, названия растений), которые не должны входить в кругозор Гумберта, выдают присутствие невидимого автора. На него намекают и ошибки (вероятно, намеренные) в написании фамилии незадачливого убийцы, ставшего «господином Грамматикой», и особенно глагола arraign («предъявлять обвинение»), вместо которого в тексте стоит совсем не юридическое, а метаописательное array («облачать, наряжать, украшать, выстраивать») – гнусное преступление «охудожествляется», украшается подробностями, «облачается» в поэтический наряд. Вынесенная в эпиграф к нашей статье отсылка к другому уголовному делу играет в «Лолите» еще более важную роль. Фраза в скобках (а именно там Набоков обычно прячет самые важные ключи) – это обдуманное приглашение читателю перелистать подшивки старых газет. Однако комментаторы романа долгое время не могли установить, кто такая «Салли Горнер»[563] и что проделал с ней «Фрэнк Лассель». Только в 2005 году удалось наконец выяснить, что герой романа имел в виду дело американского педофила Фрэнка Ласаля (Frank Lasalle), похитившего в 1948 году одиннадцатилетнюю школьницу Флоренс (Салли) Хорнер (Florence (Sally) Horner, 1937–1952), прожившего с ней около двух лет и арестованного агентами ФБР в конце марта 1950 года. Об обстоятельствах похищения после его ареста подробно сообщали телеграфные агентства Associated Press и International News Service, чьи материалы перепечатывали сотни провинциальных газет по всей стране. Достаточно привести несколько заголовков:

Rescued after Two-Year Captivity («Спасение после двухлетнего плена»);

Kidnapper Held on Federal Charge; Girl Tells Story («Похититель под арестом по федеральному обвинению; девочка дает показания»);

Sex Criminal Held for New Jersey Court («Растлитель предстанет перед судом Нью-Джерси»);

Girl, 13, Held after Travels with Man, 52 («Тринадцатилетняя девочка, путешествовавшая с мужчиной 52 лет, задержана»);

13-Year-Old Spent 2 Years with LaSalle («Тринадцатилетняя девочка провела два года с Ласалем»);

Girl Accuses Man of Ruse. Two-Year Tour Made by Pair («Девочка обвиняет мужчину в злонамеренном обмане. Двухлетний вояж пары»).

Подобные заголовки должны были привлечь внимание Набокова, обладавшего необыкновенно острым взглядом, поскольку история Салли Хорнер походила на сюжет романа, который он тогда разрабатывал. Согласно Брайану Бойду, к маю 1950 года Набоков написал только двенадцать глав первой части будущей «Лолиты», а также несколько фрагментов части второй[564]. Работа шла медленно, писателя, по его признанию, «одолевали технические трудности и сомнения»[565], и только осенью у него появились новые идеи. Бойд полагает, что их катализатором послужила поездка Набокова в Торонто, где он останавливался в большом отеле, который, судя по одному из его писем, подсказал ему сцену в «Привале Зачарованных Охотников», завершающую первую часть романа[566].

Однако здесь можно говорить не о композиции, а лишь о пригодившихся Набокову подробностях гостиничного быта, поскольку аналогичной сценой, когда герой-педофил остается наедине со своей малолетней жертвой в номере отеля, заканчивалась набоковская повесть «Волшебник» – прообраз первой части «Лолиты». Фабула же второй