590

Насколько можно судить по рекламным объявлениям в газетах и журналах, в начале 1940-х годов, когда Набоковы приехали в Америку, многие американские фирмы и магазины выпускали подарочные наборы фруктовых желе к праздникам – дню Благодарения, Рождеству и Пасхе, обычно из двенадцати баночек. Желе из тех фруктов, которые упоминает Набоков, входили в некоторые наборы (виноград и райские яблоки – чаще других, слива и абрикос – реже), но только порознь или в других сочетаниях. Так, например, на Рождество 1940 года нью-йоркский универмаг Gimbels предлагал набор из желе винограда, айвы, райских яблок, земляники, малины и ежевики, по две баночки каждого (The New York Times. 1940. December 4). В 1941 году на Пасху новоанглийская фирма также предлагала дюжину баночек шести разновидностей: слива (beach plum), желе к оленине (venison jelly, изготовлялось обычно из винограда или красной смородины), дикие райские яблоки, черноплодная малина, дикий виноград, бузина (The New York Times. 1941. March 23). По воспоминаниям видного энтомолога Чарлза Ли Ремингтона (Charles Lee Remington, 1922–2007), который в 1946–1947 годах, будучи аспирантом Гарварда, дружил с Набоковым и бывал у него дома, Набоковы любили угощать гостей фруктовыми желе компании Gerber (Boyd B. Nabokov: The American Years. Princeton University Press, 1991. P. 115). Скорее всего, однако, это ошибка памяти, потому что знаменитая компания Gerber специализировалась на производстве детского питания, и фруктовые желе в ассортимент ее продукции не входили.

591

Согласно словарю символов, десять «обладает значением полноты, завершенности и возврата к единству после завершения цикла из первых девяти цифр. Пифагорейцы считали десять самым священным из чисел. Это был символ всего творения. Если все проистекает из десятки и все к ней возвращается, значит, это также образ полноты движения» (Chevalier J., Gheerbrant A. The Penguin Dictionary of Symbols / Transl. from the French by J. Buchanan-Brown. Harmondsworth, New York, 1996. P. 981).

592

См., например, странную идею Ларри Р. Эндрюса, считающего, что баночки желе связаны с родительской самоуверенностью и потому «таинственным образом становятся причиной смерти сына» (Andrews L. R. Deciphering «Signs and Symbols». P. 140).

593

Barabtarlo G. Nabokov’s Little Tragedies (English Short Stories). P. 92.

594

Ср. двуязычный финал его стихотворения An Evening of Russian Poetry (1945), напечатанного в «Нью Йоркере» без двух последних стихов: «Bessónnitza, tvoy vzor oonýl i strashen; / lyubov moyá, otstóopnika prostée. / (Insomnia, your stare is dull and ashen, / my love, forgive me this apostasée)» (The New Yorker. 1945. March 3. P. 24; Nabokov V. Poems and Problems. P. 162–163).

595

См. об этом: Chevalier J., Gheerbrant A. The Penguin Dictionary of Symbols. P. 239–240.

596

Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor, 1985. С. 41.

597

О рассказе см.: Kuzmanovich Z. Nabokov, Grief, and Repetition // Nabokov Studies. 2019. Vol. 16. P. 41–64.

598

В английском варианте романа, получившем название «Laughter in the Dark», это глава 32.

599

Rowe W. W. Nabokov’s Spectral Dimension. Ann Arbor, 1981. P. 87–88. В. Александров, согласившись с Роу, связал «небесную» точку зрения в главе с идеями П. Д. Успенского о четвертом измерении: Alexandrov V. The Fourth Dimension of Nabokov’s Laughter in the Dark // Nabokov at Cornell / Ed. by G. Shapiro. Cornell University Press, 2003. P. 6–8. Ср. также: Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. Работы о Набокове / Изд. 2-е, доп. СПб., 2019. С. 124–125; Naiman E. When Nabokov Writes Badly: Aesthetics and Morality in Laughter in the Dark // The Russian Review. 2014. October. Vol. 73. P. 563.

600

Nabokov V. Laughter in the Dark. New York, 1989. P. 237–238.

601

Nabokov V. Bend Sinister. New York, 1990. P. 221.

602

Подробнее см.: Долинин А. О некоторых анаграммах в творчестве Набокова // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков – 100. Материалы научной конференции (Таллинн – Тарту, 14–17 января 1999). Таллинн, 2000. С. 104–106.

603

«И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому: на голове его золотой венец, и в руке его острый серп. И вышел другой Ангел из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела. И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата. И другой Ангел вышел из храма, находящегося на небе, также с острым серпом. <…> И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле…» (Откр. 14: 14–19).

604

Des Knaben Wunderhorn. Alte deutsche Lieder gesammelt von A. v. Arnim und C. Brentano. Heidelberg, Frankfurt, 1806. S. 55.

605

Longfellow H. W. Poetical Works: In 6 vols. Boston, New York, 1904. Vol. I. P. 21–22. Первоначально стихотворение входило в цикл «Псалом смерти» и имело эпиграф – строфу из элегии валлийского поэта метафизической школы Генри Воана (Henry Vaughan, 1621–1695) «They are all gone into the world of light!» [«Все они ушли в мир света!»]: «Dear, beauteous death! the jewel of the just, / Shining nowhere, but in the dark; / What mysteries do lie beyond thy dust; Could man outlook that mark!» (The Knickerbocker, or New York Monthly Magazine. 1839. Vol. XIII. № 1 (January). P. 12; перевод: «Дорогая, прекрасная смерть! бриллиант праведных, / Ты светишь только во тьме; / Какие тайны скрыты по ту сторону праха; / Может ли смертный заглянуть за этот предел»). В этой элегии умерший сравнивается с оперившейся птицей, вылетевшей из гнезда: «He that hath found some fledged bird’s nest, may know / At first sight, if the bird be flown; / But what fair well, or grove he sings in now, / That is to him unknown. // And yet, as Angels in some brighter dreams / Call to the soul, when man doth sleep: / So some strange thoughts transcend our wonted themes, / And into glory peep» (Vaughan H. The Complete Poems / Ed. by A. Rudrum. London, New York, 1995. P. 247; перевод: «Тот, кто нашел гнездо оперившейся птицы, может понять / Не раздумывая, что птица улетела, / Но у какого прекрасного источника или