448

Левин Ю. И. Биспациальность как инвариант поэтического мира В. Набокова // Russian Literature. 1990. Vol. XXVIII. P. 123.

449

Nabokov V. Bend Sinister. P. 221.

450

Подробнее см.: Долинин А. О некоторых анаграммах в творчестве Набокова // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков – 100. Материалы научной конференции (Таллинн – Тарту, 14–17 января 1999). Таллинн, 2000. С. 104–106.

451

Nabokov V. Bend Sinister. P. 225.

452

См., например, в «Окаянных днях» Бунина описание захваченной красными Одессы в 1919 году: «По Дерибасовской или движется огромная толпа, сопровождающая для развлечения гроб какого-нибудь жулика, выдаваемого непременно за „павшего борца“ (лежит в красном гробу, а впереди оркестры и сотни красных и черных знамен), или чернеют кучки играющих на гармоньях, пляшущих и вскрикивающих:

Эй, яблочко,

Куда котишься!

Вообще, как только город становится „красным“, тотчас резко меняется толпа, наполняющая улицы. Совершается некий подбор лиц, улица преображается» (Бунин И. А. Собрание сочинений. Париж, 1935. Т. Х: Окаянные дни. С. 104; ранняя редакция с подзаголовком «Из Одесского дневника 1919 года»: Возрождение. 1925. № 9. 11 июня).

453

Nabokov V. Pale Fire. New York, 1989. P. 68.

454

См. мой комментарий к «Эху»: Пушкин. Стихотворения из «Северных цветов» 1832 года / Ред. А. Бодрова, А. Долинин. М., 2016. С. 218–226.

455

Nabokov V. Problems of Translation: «Onegin» in English // Partisan Review. 1955. Vol. 22. № 4. P. 499–500. См. также сопоставление русской и английской рифмы в: Nabokov V. Notes on Prosody and Abram Gannibal. From the Commentary to the Author’s Translation of Pushkin’s Eugene Onegin. Princeton University Press, 1964. P. 82–95.

456

Duvignaud J. Nabokov: «Quand j’écris je m’invente moi-même» // Les Lettres Nouvelles. 1959. № 28. Novembre 4. P. 24. Англ. пер.: Nabokov V. Think, Write, Speak. Uncollected Essays, Reviews, Interviews, and Letters to the Editor / Ed. by B. Boyd and A. Tolstoy. New York, 2019. P. 279. О флоберовской формуле «В своем произведении автор должен быть как Бог во Вселенной – присутствующим везде, видимым нигде» см.: Долинин А. Комментарий к роману В. Набокова «Дар». М., 2019. С. 503.

457

«…is not an ex-King and not even Dr. Kinbote but Prof. Vseslav Botkin, a Russian and a madman» (дневниковая запись цит. по: Boyd B. Vladimir Nabokov: The American Years. Princeton University Press, 1991. P. 709, note 4).

458

Древнерусское имя Всеслав Набоков взял из «Слова о полку Игореве», комментированный перевод которого он издал в 1960 году, незадолго до начала работы над «Бледным огнем». Полоцкий князь Всеслав в «Слове» – маг, кудесник, даже оборотень, который днем «людям суд правил, / князьям города рядил, / а сам в ночи волком рыскал». Как и Кинбот/Боткин он существует одновременно в двух ипостасях и двух реальностях: «Для него в Полоцке позвонили к заутрене рано / у Святой Софии в колокола, / а он в Киеве звон тот слышал» (Слово о полку Игореве / Пер. О. В. Творогова // Памятники литературы Древней Руси. М., 1980. Вып. 2: XII век. С. 383, 385). По предположению В. Шубинского, Набокову наверняка было известно и то, как Бунин переиначил легенду о Всеславе в стихотворении «Князь Всеслав» (1916) и в главе XXIV пятой книги «Жизни Арсеньева» (Бунин И. А. Собрание сочинений: В 9 т. М., 1965–1967. Т. 1. С. 390; Т. 6. С. 269). У Бунина Всеслав – князь Киевский, свергнутый с престола и бежавший в Полоцк, где он доживал свой век в «прельщениях памяти», воображая, что он снова в Киеве (см. Шубинский В. Имя короля Земблы // Звезда. 1999. № 4. С. 195–197). В заметке «Софийский звон», напечатанной в однодневной газете «День русской культуры» (1926, 8 июня), Бунин полностью привел свое стихотворение о Всеславе и заключил: «Теперь часто кажется мне, что многие из нас уподобляются порою князю Всеславу. Да будет, да будет так».

Боткины – богатое купеческое семейство, оставившее заметный след в русской культуре второй половины XIX – начале XX века (см. Егоров Б. Ф. Боткины. СПб., 2004). Набоковского Кинбота связывали с Василием Петровичем Боткиным (1812–1869), сибаритом, эстетом, другом Тургенева, переводчиком Шекспира, и Евгением Сергеевичем Боткиным (1865–1918), лейб-медиком семьи Николая II, пошедшим с ней на расстрел (см. Boyd B. Nabokov’s Pale Fire. P. 91; Meyer P. Find What the Sailor Has Hidden: Vladimir Nabokov’s «Pale Fire». Middletown, Conn., 1988. P. 115–117). Заслуживают рассмотрения еще двое колоритных Боткиных – брат Василия Петровича Михаил (1839–1914), коллекционер-маньяк по прозвищу Шуйский, чья знаменитая коллекция византийских эмалей, как выяснилось, состояла по большей части из подделок, и сын Евгения Сергеевича Глеб (1900–1969), бежавший из-под ареста в Тобольске за границу и поселившийся в США, где он опубликовал несколько книг о России и основал неоязыческую секту «Церковь Афродиты». Талантливый художник и большой фантазер, Глеб поддерживал претензии самозванки Анны Андерсон, выдававшей себя за чудом спасшуюся дочь Николая II Анастасию.

459

Краткий обзор и критику других интерпретаций повествовательной структуры «Бледного огня» см.: Tammi P. Pale Fire // The Garland Companion to Vlaidmir Nabokov / Ed. by V. Alexandrov. New York; London, 1995. P. 571–586; Boyd B. Nabokov’s Pale Fire. The Magic of Artistic Discovery. Princeton University Press, 1999. P. 107–126. Б. Бойд в указанной монографии, пренебрегая бритвой Оккама, вводит в свою интерпретацию дополнительную авторскую инстанцию, загробную тень покончившей с собой дочери Шейда, которая, по его мнению, управляет повествованием.

460

Ту же моду высмеивает Шейд в своей поэме: «Fra Karamazov, mumbling his inept / All is allowed, into some classes crept» (Nabokov V. Pale Fire. P. 57; [«Фра Карамазов, бормоча свое глупое / „Все позволено“, пробрался в некоторые классы»]).

461

Выбранная Набоковым форма с уменьшительным суффиксом вместо английского «a Dostoevskian grin» встречается не у Достоевского, а в стилизованных под него сценах «Петербурга» Андрея Белого (см.: Андрей Белый. Петербург. М., 1981. С. 91, 189).

462

А. Аппель увидел здесь аллюзию на «Дворянское гнездо» [AL: 445], имея в виду сцену, когда влюбленный Лаврецкий после объяснения с Лизой идет по ночному городу и вдруг слышит из верхних окон небольшого дома «какие-то дивные, торжествующие звуки», в которых, «казалось, говорило и пело все его счастье». Это старый немецкий музыкант Христофор Лемм играл свою новую композицию (Тургенев И. С. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1954. Т. 2. С. 250–251). По моему предположению, Набоков ссылался не на роман, а на фантастическую повесть Тургенева «Призраки» (1864). В ней герою по ночам является таинственная женщина-призрак Эллис, которая переносит его в разные