Его разработали так, чтобы он мог выражать интонацию и языковые особенности умершего человека, а владелец чувствовал присутствие души покойного вплоть до окончания ритуального периода в сорок девять дней.

Наверняка вы не удивитесь, если я скажу, что Digital Shaman Project, представленный в европейских странах, столкнулся там с непониманием. Журналистам, не посвященным в духовный мир, отличный от их собственного, трудно понять эмоциональную ценность этого робота и ту пользу, которую он приносит для переживания горя. В статьях, рассказывающих о перформансе, практически ничего не было сказано о социальных, культурных и духовных аспектах этого проекта, что породило серьезные споры. Наибольшее недовольство у западной публики, по всей видимости, вызвала 3D-маска с лицом усопшего. Но погребальные маски, копирующие лица или выступающие их аллегорией, существовали еще в Древнем мире[90]. Такая реакция навела меня на одну мысль. Глубокая озабоченность, которую японский робот вызвал у европейцев, является результатом проекции на себя: «Что бы произошло, если бы такие роботы были у нас?» И это несмотря на то, что они не предназначены для массового производства или экспорта… Очевидно, что нам трудно понять эмоциональную привязанность, которую испытывают японцы по отношению к технологическим новшествам. Можно подумать, что это самое обычное культурное различие. Но что тогда сказать об удивительных похоронах, состоявшихся в храме в Идзуми[91], в память о 114 роботах-собаках Аибо, прекративших свою работу? Туда их привезли семьи, в которых они жили, прежде чем отправить роботов на переработку. К моменту начала этой церемонии японцы со всей страны уже почтили память порядка 800 механизированных собак, проведя для них настоящие похороны…

В некоторых японских храмах также можно встретить и другие машины, например робота Пеппера, который вправе совершать богослужения во время похоронных церемоний. Это настоящий синтез духовности и технологий, который удастся лучше понять, если знать, что в Азии к человекоподобным роботам относятся более дружелюбно, чем на Западе. К тому же обслуживание Пеппера обходится дешевле, чем выплаты буддийскому монаху… Робота можно встретить и во Франции, в частности на вокзале Парт-Дьё в Лионе, где он работает, предлагая свою помощь путешественникам.

* * *

Я предлагаю вам отправиться в последнее путешествие – в Оцути, на северо-восток Японии. Там, посреди огромного сада, стоит казе но денва, или «телефон ветра». Это белая телефонная будка, в которой открывается вид на море. В ней один пожилой человек по имени Итару Сасаки обычно разговаривает со своим умершим двоюродным братом. В 2010 г. он построил эту будку, чтобы поддерживать контакт с покойным. Так ему было легче справляться с горем.

В 2011 г. разбушевавшееся в этих местах цунами частично уничтожило Оцути, и тогда у Итару возникла идея поделиться этим местом с жителями, которые потеряли своих близких во время природной катастрофы и которые тоже хотели бы поговорить с душами умерших. По своей собственной инициативе семидесятилетний старик позволил более чем 25 000 человек заглянуть в кабину с метафоричным телефоном и поговорить с усопшими. Если судить по количеству посетителей, которые продолжают приходить сюда на протяжении последних десяти лет, эти односторонние разговоры оказались чрезвычайно полезными. Можно представить, каким ритуальным, символическим и анимистическим значением для японцев обладают необычные практики и оригинальные средства эмоциональной поддержки несмотря на то, что погребальные традиции остаются очень консервативными.

* * *

Подобный японский подход к погребальным ритуалам может показаться нам необычным, но он свидетельствует о важной роли, которую играют технологии как в течение нашей жизни, так и после смерти. На первый взгляд кажется, что этот вопрос не имеет особого значения, однако о проблеме смерти «2.0» все чаще говорят в Европе. В частности, повсеместно ведутся дискуссии о правах покойного, касающихся ведения социальных сетей после смерти их обладателя.

В целом эволюция информационных технологий позволяет расширить наши возможности. Например, во время изучения данной темы я открыла для себя существование чатбоксов (англ. chatbox), разработанных американскими программистами, в которых нейросеть использует точные фразы покойного, ведя бесконечный диалог от его лица. Вот другой пример: замечательная фотография, на которой изображено воссоединение матери с ее покойной дочерью в виде голограммы. Их встречу показывали по южнокорейскому телевидению в прямом эфире в начале 2020 г… Даже такие единичные примеры поднимают вопросы о том, какие технологии, призванные помогать людям справляться с горем, можно развивать в бо́льших масштабах, а также этично ли их коммерциализировать. Ведь если нужно разделять смерть физическую и смерть технологическую, то проблема охраны права на забвение уже завтра может стать реальной!

Эпилог. И еще немного о смерти

Прочитав до этого момента, вы наверняка уже могли понять, что на свете существует столько же погребальных ритуалов, сколько народов и культур. И если приведенные здесь примеры, заинтересовавшие меня с точки зрения их исторической судьбы и современного состояния, представляются вам далекими от классических европейских похорон, то есть великое множество других традиций и ритуалов, не только существовавших когда-то, но и существующих до сих пор, которые еще можно увидеть своими глазами. По правде говоря, если пределы танатологического познания все еще остаются неточными, то лишь потому, что для серьезного изучения вопроса смерти требуется синтез множества научных дисциплин (археологии, этнологии, антропологии, географии, климатологии, социологии, биологии, химии, медицины…). Именно он поможет определить, какие обычаи представляют собой аналогию историческому событию, какие – являются своеобразным символом, а какие – отвечают особым условиям окружающей среды. Известно также, что обращение с усопшим и связанные с ним погребальные ритуалы могут варьироваться от индивида к индивиду исходя из критериев возраста, пола и, конечно, места в социальной иерархии.

Так, среди пожилых людей встречается самоубийство в ритуальных целях. И хотя в данном случае речь идет скорее о практике умерщвления (либо для того, чтобы старики не стали обузой для своей общины, либо из жалости, чтобы избавить их от страданий), чем о похоронах, эти две темы зачастую путают. Эхо геронтоцида[92], как вымышленного, так и доказанного, слышно по всему миру: у инуитов в арктических регионах Северной Америки, где старейшины покидают свое племя, чтобы дождаться своей кончины в дупле полого дерева; в Скандинавских странах, где существовала аттеступа (легендарная практика, состоящая в сбрасывании наиболее старших членов родовой общины в пропасть[93]); у тамулов на юге Индии, где практикуется талайкутал (убийство посредством отравления, строго запрещенное, но до сих пор существующее); в Японии, где живет легенда об убасутэ, согласно которой существовал обычай «терять» престарелых людей в горах…