Когда сыну Джучи Бату-хану поручили общее командование всеми войсками империи, собранными для похода на Запад, это заметно улучшило положение представляемого им улуса. Это было связано не только с тем преимуществом в получении военной добычи, которое обеспечивало командование армией. Гораздо важнее было то, что улусы сыновей Джучи располагались на крайнем западе монгольских владений. Естественно, что в результате похода Джучиды могли рассчитывать на расширение своей территории. По крайней мере, их улусные «тысячи» вместе с семьями воинов находились в непосредственной близости от тех земель на западе, которые планировалось завоевать. Это было важное отличие от тех войск, которые пришли из других монгольских улусов. Для них это был военный поход, их семьи оставались на местах их постоянного проживания.
Соответственно, можно предположить, что вскоре после завершения западного похода некоторые входившие в улус Джучи «тысячи» постепенно переместились с территории современного Казахстана в завоёванные причерноморские степи. Одновременно в завоёванных Причерноморье и поволжских степях происходило активное формирование новых «тысяч» для монгольской армии из числа местных жителей. Среди них были как кипчаки, так и аланы, булгары, русские, представители финно-угорских народов. В то же время в связи с тем, что в предшествующие годы в Монгольской империи наверняка уже были отработаны принципы такого формирования, то предпочтение, скорее всего, отдавалось имевшим опыт ведения кочевой жизни кипчакам.
Выше высказывалось предположение, что чингизиды уделяли такое значение разгрому последнего независимого кипчакского вождя Бачмана и преследованию кипчаков в Венгрии, так как были заинтересованы в кипчаках для формирования своей армии. Монголам было необходимо начинать процесс образования новых частей армии из всей массы покорённых ими кочевых кипчаков. Для чего им нужно было либо уничтожить их племенные образования, либо оттеснить их на периферию как можно дальше от территории монгольских улусов.
После завершения западного похода Бату-хан обосновался в Нижнем Поволжье. С учётом того, что в состав улуса Джучи теперь входили все причерноморские степи вплоть до Дуная, а также русские земли и Северный Кавказ, то географически этот район находился в самом центре всех его владений, как старых, так и вновь приобретённых. Одновременно данный район располагался ещё и в центре всей степи Дешт-и-Кипчак (Кипчакской степи), исторически включавшей в себя степи и Причерноморья и Казахстана. Кроме того, в состав улуса Джучи вошли практически все оседлые владения, расположенные по её периметру. Но именно степные пространства Дешт-и-Кипчака стали ядром нового государства, там располагалась его основа — армия улуса, состоящая из отдельных «тысяч». При этом очевидно, что данные «тысячи» в своём подавляющем большинстве уже в основном состояли из местных уроженцев, по происхождению главным образом кипчаков.
Другое дело, что монгольская традиция управления смогла обеспечить крайне эффективное разрушение существовавших в степи племенных структур. Люди из бывших племён кипчаков вошли в состав монгольских «тысяч», сохранив при этом язык и культуру, но потеряв былую племенную идентификацию. Фактически в Дешт-и-Кипчаке в ходе монгольского завоевания произошла смена системы политической организации при сохранении относительной неизменности этнического состава проживающего здесь населения. На длительный период времени главным субъектом политической жизни вместо традиционных кочевых племён становится монгольский улус и монгольская «тысяча». Очевидно, что в данном случае последнее определение носит весьма условный характер.
Ещё раз стоит подчеркнуть, что именно организация являлась ключевым преимуществом монгольской традиции управления над обычными кочевыми сообществами. Произошедшее объединение традиционных кочевников в рамках монгольского улуса, а также ликвидация конкуренции между племенами усилили централизацию власти. Соответственно, многократно выросла эффективность воздействия кочевников на своих оседлых соседей. А это уже была вполне политическая программа действий. Для любого кочевого общества важна возможность обеспечения тем или иным путём поступления необходимых земледельческих и ремесленных товаров. Для кочевых кипчаков и других нахождение в составе монгольского улуса Джучи и служба в составе монгольской армии была не просто принудительной обязанностью. Помимо этого она обеспечивала необходимые потребности в таких объёмах, которые не могли быть получены в рамках традиционных кочевых племён. В этом смысле смена обычной организации кочевого общества с племени на монгольский улус не была настолько уж критична для их самоидентификации. Возможно, это было одним из факторов того, что Джучиды и монгольская традиция и после краха Монгольской империи смогли удержаться среди всей массы тюркских кочевников в Дешт-и-Кипчаке.
Характерной особенностью улуса Джучи стало активное развитие степных пространств, где они строили принципиально новые городские центры. Это было связано с тем, что собственно степи Дешт-и-Кипчака занимали центральное месторасположение в структуре данного монгольского государства. Соответственно, их освоение стало одним из главных приоритетов его государственного строительства. В отличие от других монгольских улусов, все зависимые оседлые владения здесь находились на периферии занимаемых улусом Джучи огромных степных пространств. При этом ни одно из них не обладало настолько высоким уровнем организации государства и общества, которое потребовало бы от Джучидов соответствующей к ним адаптации.
Так, например, монголам в Китае приходилось учитывать богатый местный организационный опыт и приспосабливаться к нему. Это привело к тому, что при Хубилае центр государства постепенно переместился на китайские территории и в значительной степени унаследовал местную организационную и культурную традиции. В то время как степи собственно Монголии неизбежно стали периферией вновь созданного монгольского государства в Китае. В своём же государстве Джучиды могли расположить свой политический центр в степи, оставив земли зависимых от них оседлых народов (аланов, волжских булгар, русских и хорезмийцев) на периферии своего государства. Это привело к концентрации в степных районах огромных ресурсов и стало главным условием их бурного развития.
В Нижнем Поволжье на месте ставки Бату-хана был построен новый город Сарай, ставший политическим и административным центром улуса Джучи. Сюда в 1243 году с визитом приезжал русский князь Ярослав, отец Александра Невского, который получил от Бату подтверждение на его право занять место великого князя Владимирского. В 1254 году на обратном пути из Каракорума через Сарай проезжал Гильом де Рубрук. Он отметил, что Сарай и дворец Бату находятся на восточном берегу Волги, а на западном берегу по поручению сына Бату Сартака некий христианин несторианского толка строил «большую церковь и новый посёлок»[551]. Наверняка в этот
