причине страна была расстроена, а народ был в замешательстве»[541]. В этой ситуации появление в Средней Азии армии Туглук-Тимура, сформированной из племён восточной части улуса Чагатая, вызвало замешательство среди местных племён. Часть из них примкнула к Туглук-Тимуру. Так, некий Баязид Джелаир присоединился к восточночагатайской армии, а другой эмир Хаджи Барлас предпочёл бежать в сторону Хорасана[542]. Но серьёзного сопротивления Туглук-Тимуру в Средней Азии никто не оказал.
Фактически Средняя Азия досталась Туглук-Тимуру без боя. Большинство местных племён практически сразу покорились новому хану. Среди них были и часть барласов, возглавляемых молодым эмиром Тимуром. Но ситуация для Туглук-Тимура наверняка не была слишком простой. Уже в следующем 1361 году ему пришлось снова совершать поход в Мавераннахр. И опять местные племена признали его власть. Однако на этот раз при возвращении на восток в 1362 году Туглук-Тимур оставил в Средней Азии контингент войск из числа восточных племён во главе со своим сыном Илйас-ходжой. Фактически эти войска должны были выполнять полицейские функции, на постоянной основе обеспечивая лояльность местных племён.
Для Туглук-Тимура и его сына ситуация осложнялась тем, что для восточных племён, моголов, главной целью похода в Мавераннахр было приобретение доходов. В связи с тем, что политическая программа объединения восточных племён как раз и опиралась на идею получить доступ к ресурсам оседлых территорий Средней Азии, то прямой задачей хана было обеспечение доходов войска. Одним из самых простых способов достижения этой цели была военная добыча. Соответственно, выходцы из восточных племён вели себя в Мавераннахре, как на оккупированной территории. В то же время выражение лояльности хану представителями западных племён означало, что Туглук-Тимур должен был включить их в государственную систему управления, в том числе избавить подконтрольные им территории от разграбления. Однако новый хан улуса Чагатая был скорее номинальным военным вождём, полностью зависящим от возглавляемых им восточных племён. В результате появление Туглук-Тимура в Мавераннахре привело не к восстановлению чагатайского государства, а к фактической оккупации бывших его западных областей войсками из областей восточных со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Войска из числа восточных племён не просто обеспечивали интересы хана, но и осуществляли эксплуатацию оседлых территорий, подконтрольных западным племенам, в том числе и путём грабежей. В той же «Зафар-наме» есть любопытный отрывок. «Эмир Бекчик (старший над оставшимся в Мавераннахре войском моголов при чингизиде Илйас-ходже. — Прим. авт.), вопреки воле хана начал причинять притеснения и гнёт»[543]. Протимуридский автор явно стремится отделить друг от друга политику хана и действия его войска. В конечном итоге присутствие в регионе войск и чиновников Туглук-Тимура, их действия по сбору налогов в пользу хана и восточных племён вызвали острое недовольство среди западных племён, чагатаев. Уже в 1363 году между ними началась война, в которой объединённые силы чагатаев нанесли поражение войскам моголов у местечка Пул-и Сангин. В этом же году умер Туглук-Тимур и ханом моголов стал его сын Илйас-ходжа.
В целом неудачная попытка восстановления единства ханства и возникший в ходе неё конфликт интересов между западными и восточными племенами и привели к окончательному разделению бывшего Чагатайского улуса на две части, чагатаев и моголов. Интересно, что после разгрома моголов элита чагатаев первым делом решила избрать номинального хана из числа чингизидов. «В присутствии всех ноянов устроили курултай и возвели в ханство Кабул-шаха Оглана, который был из потомков Дурджи ибн Элчикдай ибн Дува-хан. Сей Кабул-хан велением времени ходил в рубищах дервиша-скитальца. Но ему улыбнулось счастье, и он стал ханом»[544]. Фактически чагатаи хотели избежать повторения ситуации, когда появление хана Туглук-Тимура в Мавераннахре в 1360 году застало их врасплох. С тем чтобы повысить свою легитимность, они стремились противопоставить моголам собственного номинального хана из числа прямых потомков чагатаидского хана Дувы.
Скорее всего, именно походы Туглук-Тимура и угроза со стороны своих восточных соседей, которые претендовали на доходы с контролируемых ими территорий, заставили западные племена консолидироваться. В то же время выбор хана, пусть даже весьма номинальной фигуры, позволил им сформулировать концепцию собственной идентичности. Это было ещё не государство и не этническая общность, но кочевые чагатаи уже понимали своё отличие от других кочевых соседей — моголов, а впоследствии и от узбеков Дешт-и-Кипчака. Следующим шагом стало превращение неустойчивой конфедерации чагатайских племён в новое государство. Это процесс возглавил эмир Тимур.
Нельзя не упомянуть и об ещё одной группе племён, входивших в состав чагатайского государства и получивших название никудерейцы, а впоследствии хазарейцы. Эти представители прежнего улуса Чагатая в специфических условиях проживания в Центральном Афганистане не просто сохранили свою особую идентичность в условиях проживания среди иранского населения, но и превратились в самостоятельный этнос, существующий и в наши дни.
В отличие от говоривших по-тюркски племён, которые стали потом называться чагатаи и моголы, никудерейцы использовали фарси. «Смешанные в этническом отношении орды монгольских царевичей и феодалов оказались в таджикском окружении: они смешивались с таджиками, подвергались влиянию персидско-таджикской культуры и постепенно принимали язык таджиков, отсюда и таджикская речь хазарейцев»[545]. В то же время никудерейцы (потом хазарейцы) не ассимилировались среди своего таджикского окружения, сохранили свою идентичность и происхождение от одной из частей монгольской армии.
В 1365 году восточные племена — моголы под руководством нового хана Илйас-ходжи, сына Туглук-Тимура, сделали попытку в очередной раз захватить Мавераннахр. В так называемой «Грязевой битве» в районе Ташкента войска западных племён — чагатаев, возглавляемых эмирами Хусайном каучином и Тимуром барласом, были разбиты моголами. После поражения эмиры чагатаев решили переправить свои племена через Аму-Дарью. Главный из них эмир Хусайн, по сведениям «Зафар-наме», вообще собирался уйти в Индию[546]. Мобильность кочевых племён чагатаев, составлявших привилегированное военное сословие в Средней Азии, была достаточно высока. Поражение от прямых конкурентов моголов означало, что племенам, входившим в состав чагатаев, возможно, придётся уступить победителям подконтрольные территории. Но войска Илйас-ходжи не смогли захватить Самарканд, где началось выступление местного движения сарбадаров.
В 1365–1366 годах выступление сарбадаров в Самарканде не позволило армии Илйас-ходжи воспользоваться плодами своей победы в «Грязевой битве». Моголы не смогли взять Самарканд, понесли потери и покинули Среднюю Азию. «Такая лёгкая победа досталась горожанам над армией, которую не одолели бы и цари. Однако некоторые из них, кто имел силу, затем возгордились от этой победы»[547]. По возвращении чагатаев обратно в свои владения, их власть как военного сословия была восстановлена.
Неудачный поход Илйас-ходжи 1365–1366 годов был последней попыткой завоевания моголами Мавераннахра. Кочевые чагатаи выиграли у родственных им кочевых моголов конкурентную борьбу за ресурсы этого
