племянник Бузан, сын хана Дурра-Тимура. Бузана, в свою очередь, около 1335–1336 годов свергли восставшие эмиры. Ханом стал некий Халил, сын чагатаида Ясавура. Следующим ханом стал некий Джанкши, который перенёс ставку из Мавераннахра обратно в Алмалык. В 1338 году Джанкши был убит своим братом Ийсун-Тимуром. Его низложили в следующем 1339 году. Ханом стал потомок Угедея Али-Султан, затем чагатаид Мухаммад-хан и, наконец, брат Халила, сын Ясавура Казан[532]. Примерно в 1346–1347 годах он погиб в борьбе с восставшими эмирами, которых возглавлял эмир племени каучин Казаган[533]. После этого основной улус Чагатая раскололся на две части. В одной, западной, власть перешла в руки знати отдельных племён, в другой, восточной, образовался новый улус, эмиры которого избрали себе ханом некоего Туглук-Тимура. Была ещё и третья часть наследства улуса Чагатая — это Никудерейская Орда, занимавшая центральные районы современного Афганистана на границе с входившим в состав иранского государства Хулагуидов Хорасаном. Каждая из трёх частей имела свою собственную историческую судьбу. Однако все они стали результатом эволюции монгольской традиции управления в специфичных географических и политических условиях того региона, в котором они находились.
Существует чрезвычайно интересный вопрос, который имеет прямое отношение к теме нашей работы, о том, по каким критериям произошёл распад чагатайского государства на две и даже три части, если считать ещё и никудерейцев. Можно предположить, что распад улуса в первую очередь был обусловлен кризисом монгольской государственности, составной частью которой была армия, представлявшая собой его военное сословие.
Выше указывалось, что в развитых оседлых районах крупные племена, расположенные с ними по соседству, осуществляли не только полицейские функции в интересах государства, но в той или иной степени контролировали также и сбор налогов. По мере ослабления ханской власти роль племён в налогообложении оседлых территорий начинала расти. Уже во времена Кебека этот процесс, судя по всему, зашёл очень далеко. Его попытки взять под свой контроль племена, расположенные в оседлых районах Средней Азии, дали лишь кратковременный эффект. В конечном итоге ему пришлось узаконить пребывание племён, в первую очередь барласов, джалаиров, каучинов и арлатов, на занятых ими территориях. Хотя весь улус Чагатая при Кебеке был поделён на тюмени, новые административные единицы, связанные с племенами, понятно, что качество территорий, оказавшихся под непосредственным контролем последних, оказалось неодинаковым. Одни племена проживали рядом с оседлыми центрами, другие на открытых степных пространствах. У одних была возможность самостоятельно получать доходы от близлежащих территорий, другие обеспечивали себя главным образом за счёт кочевого хозяйства. При этом недостающие потребности последних удовлетворялись за счёт перераспределения ресурсов с помощью государства.
В условиях кризиса центральной власти проживавшие в Мавераннахре племена барласов, джалаиров и других имели несомненное экономическое преимущество перед теми племенами, которые проживали в том же Семиречье, в бассейнах рек Или и Иртыш. Естественно также, что племена Мавераннахра воспринимали племена Семиречья как нежелательных конкурентов в борьбе за контроль над ресурсами оседлых территорий, таких как тот же Самарканд, Ходжент, Шахрисябз и другие. Более того, по мере ослабления ханской власти последние Чагатаиды, скорее всего, также стали восприниматься племенами Мавераннахра в качестве реальных и опасных конкурентов в борьбе за контроль над подконтрольными им ресурсами.
В итоге в условиях постоянной нестабильности в последние годы существования чагатайского государства элита племён, проживавших во внутренних оседлых районах Средней Азии, решила взять власть в свои руки. Они перестали испытывать необходимость в одном из ключевых элементов монгольской традиции управления — семье Чингисхана, сохранив формальное уважение к бывшей правящей династии. И в результате находившиеся в Средней Азии племена, после убийства в 1346 году чагатаида Казана, стали самостоятельно управлять своими владениями.
Однако в следующем 1347 году инициативу проявляют те племена, которые проживали в восточной части бывшего улуса Чагатая. Эмир Пуладчи из крупного племени дуглат провозгласил новым ханом чингизида Туглук-Тимура, объявив его внуком чагатайского хана Дувы. Таким образом восточные племена выразили недовольство ситуацией, когда живущие в Средней Азии племена взяли под свой контроль все оседлые районы с податным населением. Для тех же дуглатов и других восточных племён из Семиречья самостоятельность западных племён подразумевала полное прекращение поступления необходимых им ресурсов из оседлых районов Средней Азии.
Характерно, что в этот момент для восточных племён Чагатайского улуса ханская власть Чагатаидов носила такой же формальный характер, как и для племён западных. В этом смысле западный эмир Казаган ничем не отличался от восточного эмира Пуладчи. Это лишний раз подтверждает сомнительная история происхождения Туглук-Тимура[534], объявленного восточными племенами новым ханом. Самостоятельность племён восточной части Чагатайского улуса была одного порядка с самостоятельностью его западных племён. Она являлась прямым следствием кризиса в этом государстве монгольской политической традиции. Разница заключалась в том, что западные племена не испытывали острой нужды в государстве. Они предпочитали самостоятельно эксплуатировать ресурсы зависимых от них территорий. В то время как восточные племена, потеряв доступ к ресурсам Средней Азии, напротив, заявили о своём намерении восстановить монгольскую государственность.
После этого история двух частей бывшего улуса Чагатая, вернее, двух частей его военного сословия, пошла разными путями, и у них была разная историческая судьба. Среднеазиатские племена получили общее название — чагатаи, из их среды впоследствии вышел знаменитый эмир Тимур, а племена Семиречья и Прииртышья стали называться моголы, а образованное ими государство затем приобрело название Моголистан. «Восточная часть этого удела (улуса Чагатая. — Прим. авт.) состояла из собственно Моголистана («страны монголов»), который в исторических хрониках конца XIV–XV веков на персидском языке именуется Джете, то есть страной разбойничьей вольницы. В территориальном отношении этот обширный регион был ограничен Сыр-Дарьей, Сарысу, Балхашем, Иртышом и южными склонами Центрального Тянь-Шаня»[535]. Что характерно, указанная территория практически полностью занята открытыми степными пространствами.
Показательно, что и среди моголов (восточные племена), и среди чагатаев (западные племена) можно было встретить названия одних и тех же племён. Например, одно из главных чагатайских племён барласы, а также джалаиры, встречались и среди моголов. В то же время одно из главных могольских племён — дуглаты — было представлено и среди чагатаев. Например, «из этого рода (дуглатов. — Прим. авт.) происходил пользовавшийся полным доверием Тимура эмир Давуд, муж его сестры Кутлуг-Туркан»[536]. Это лишний раз подтверждает высказанный ранее тезис о том, что распределение тех или иных племён и их названий по территории ранних монгольских государств носило случайный характер. В это время они являлись структурными подразделениями единого целого — монгольской армии улуса Чагатая.
В результате отделения западных племён восточные племена бывшего улуса Чагатая, которые затем получили название моголы, оказались
