– Значит, нет. Что-то полезное или вредное?

– Хочу что-нибудь хрустящее, например огурцы и чипсы. Ничего вязкого.

– Будет сделано. Я скоро приеду, так что постарайся пока расслабиться. Мы все сделаем, Генри. До сих пор у нас все получалось, и мне жаль, что на этот раз тебе тяжелее, чем обычно.

– Ты лучшая.

⁂

Я пялюсь в потолок в течение тридцати пяти минут, которые уходят у нее, чтобы добраться до моего дома, и как только вижу ее на пороге своей комнаты, все сразу кажется более выполнимым.

Она с трудом удерживает пакеты с продуктами, так как они переполнены, но все равно пытается показать мне.

– Я купила все, что выглядело хрустящим.

Я наклоняюсь вперед, чтобы взять их у нее из рук, и нежно целую в щеку. Я хочу сказать ей, что рядом с ней жизнь становится счастливее, но тут из рабочего кабинета появляются Расс и Робби. Они похожи на двух собак, которые откликнулись на шуршание пакета с лакомствами. Робби останавливается рядом с кухонным островком.

– Ты его купила?

Я думаю, что он обращается ко мне, но тут Хэлли отвечает ему «да». Поставив пакеты на столешницу, я оглядываю своих друзей.

– Что?

– Мне нужно пиво, если мы собираемся заниматься, – отвечает Робби. – Но Хэлли боялась воспользоваться своим фальшивым удостоверением личности, которое на самом деле не поддельное.

Хэлли начинает разгружать пакеты, стараясь не встречаться со мной глазами, но потом сдается под моим пристальным взглядом. Она прочищает горло и подходит ко мне. Смотрит на меня большими глазами.

– Аврора пригласила меня поужинать с ней, Поппи и Эмилией. Мы как раз закончили есть, когда ты позвонил, и я забыла спросить тебя, не нужно ли еще кому-нибудь что-то из магазина, поэтому она позвонила Рассу…

– А Расс смотрел со мной телевизор, – перебивает ее Робби. – И мы решили, что, наверное, должны заняться чем-то продуктивным вместо просмотра повторов. Поэтому будем работать все вместе, пить пиво и есть. И ты не будешь мучиться в своей комнате в одиночестве и винить себя в дерьме, в котором не виноват, когда есть люди, готовые помочь.

– Я не виню себя за дерьмо, в котором не виноват.

Расс берет пакет с чипсами и громко открывает его, каким-то образом умудряясь смять каждый дюйм упаковки.

– Мы выигрываем как команда, мы проигрываем как команда. Никто в одиночку не несет ответственности за то, как мы играем. Это в буквальном смысле коллективная работа.

– Фолкнер хочет, чтобы я пришел к нему в кабинет в понедельник. Он ясно дал понять, что это моя вина.

– Генри, он хочет убедиться, что с тобой все в порядке, – возражает Робби, открывая бутылку пива и протягивая мне. – Он может притворяться, что ему наплевать, но это не так. Он замечает, как ты замыкаешься в себе после каждого проигрыша, и беспокоится. Может, он и жесткий чувак, но все равно обязан проявлять заботу. Вот почему он не оставлял тебя одного в автобусе. Сейчас все хреново, но это не должно разрушить твою гребаную жизнь.

Вот именно по этой причине я торчу в своей комнате один. На лице Хэлли написано чувство вины. Возможно, она не знала, к чему это приведет, когда я попросил ее о помощи, и она привлекла других людей. Люди, которые хотят получить ответы, хотят помочь и хотят, чтобы я действовал определенным образом.

Возникает желание уйти и запереться в своей спальне. Разум подсказывает мне сделать именно это. Сражайся или беги, и он немедленно выбирает бегство. Слишком трудно сказать, что я чувствую, так, чтобы успокоить остальных, когда сам не могу разобраться в своих чувствах и не способен подобрать подходящий ответ.

Выражение «на пределе» больше не отражает того, что я испытываю, когда понимаю, что эта тревожная тяжесть надвигающегося конца будет преследовать меня, пока я не закончу колледж или пока Фолкнер не поймет, что совершил ошибку, сделав меня капитаном, и я всех подвел.

Расс снова шуршит пакетом из-под чипсов, телевизор работает, и Робби постукивает пальцами по бутылке пива, а Хэлли случайно касается пальцем моих костяшек, и мне кажется, что по моей руке ползают крошечные жучки, и я не могу думать.

Я не могу думать.

– Хочешь подняться наверх? – спрашивает Хэлли, ее взгляд падает на мои костяшки, которые я потираю, пытаясь избавиться от ощущения, что моя рука отделена от остального тела. – Иди, если тебе нужно.

Я киваю и не могу найти в себе силы ответить ей должным образом, поэтому обхожу ее и направляюсь к лестнице. Войдя в спальню, я бросаюсь на кровать лицом вниз, зарываюсь головой в подушку и позволяю себе отключиться.

⁂

Не знаю, сколько времени я проспал, но, когда просыпаюсь, нахожу на прикроватной тумбочке чашку с едва теплым чаем и несколько видов закусок рядом с двумя таблетками «Тайленола».

У меня уже вошло в привычку говорить Хэлли, чтобы она не смущалась, и все же сам не могу избавиться от того же чувства, когда принимаю таблетки и встаю, чтобы спуститься вниз.

Когда я вхожу в гостиную, Расс смотрит телевизор в одиночестве, и я не вижу и не слышу ни Хэлли, ни Робби. Расс ничего не говорит, когда я сажусь на другой конец дивана, лишь убавляет громкость телевизора. Он смотрит любимое кулинарное шоу Хэлли вместе с британцами.

– Хэлли его включила, – говорит он.

– Как давно она уехала? – спрашиваю я.

– Пару часов назад. Она отвезла Робби к Лоле, так что сегодня вечером мы остались вдвоем. Ты голоден?

Я не виню ее за то, что она ушла, когда я не мог составить ей компанию, но ситуация с эссе Торнтона сейчас еще больше усугубилась.

– Мы так и не позанимались. Я провалюсь, потому что мне нечего сдать.

Расс не отрывает взгляда от телевизора.

– Робби поговорил с тренером и сказал ему, что ты неважно себя чувствуешь. Тренер сказал, что подаст прошение о продлении срока для твоего эссе на день. По состоянию здоровья или что-то в этом роде. Ты сможешь сдать его во вторник, а Хэлли поможет тебе завтра. Хочешь пиццу на ужин?

– По состоянию здоровья?

– Ага. Тебе будет легче, если я приму решение об ужине? Есть что-то, чего ты точно не хочешь?

Расс наконец-то переводит взгляд на меня, и настает моя очередь уставиться в телевизор. Я киваю.

– Ничего жирного. – Он тут же хватает свой мобильный телефон с подлокотника кресла, чтобы сделать заказ. – Спасибо, Расс.

– Хорошо. – Он протягивает мне пульт от