Александр Александрович Тамоников
След у таежной реки
Глава 1
Из ориентировки уполномоченного НКГБ СССР по Дальнему Востоку № 110435 от 16 сентября 1943 г.
Органы японской разведки практикуют засылку на нашу территорию своей агентуры из числа русских, давая им задание на проведение шпионской работы в легальных условиях проживания, для чего последние снабжаются подложными советскими документами.
Комиссар госбезопасности 2-го ранга С. А. Гоглидзе
1
Темно-свинцовую тучу, наползавшую на небо, прорезала ослепительная вспышка, вслед за которой раскатистой рындой заухал гром. Над верхушками деревьев пронесся сильный ветер. В начале августа сорок третьего была непогода, океан гнал жестокую грозу на отроги седого Сихотэ-Алиня.
Двое двигались по левому берегу речки Алчан. Берег был скалистый, для передвижения неудобный, но все лучше правого, где пространство меж здоровенных сосен и кедров сплошняком завалил бурелом, оплетенный диким виноградом, а редкие участки, свободные от поваленных стволов, обильно поросли непроходимыми зарослями черемухи и корявым ельником.
— Так, где же труп? Далеко ли еще? — спросил один из путников — тот, что был молодым, одетый в военную форму, судя по петличкам старший лейтенант. — Ты, дедко, говорил, мол, до урочища еще километр. Сдается мне, мы этот километр прошли.
Попутчик не был ему родным дедом, но к старому лесничему Афанасию местные иначе как «дед» не обращались.
— Какой у тебя глазомер, Миха! Верно говоришь: километр прошли, — изумился Афанасий, ставя ударение в слове «километр» на букве «о», как завелось в здешних деревнях. — Я, получается, обсчитался, а твой глаз — как ватерпас. И чего ты с таким глазомером в чекисты подался? В лесники тебе надо. Ступай ко мне в помощники. Меня, слышь, скоро в землю зароют, работа твоя будет.
Михаил Тимофеев негромко посмеивался. Ориентировался он и впрямь не хуже любого таежника. Во-первых, потому, что родился Тимофеев не так уж далеко от этих мест, в селе Камень-Рыболов на восточном берегу озера Ханка. Во-вторых, сказывалась отличная школа. Когда Тимофеева, восемнадцатилетнего паренька, в феврале 1942 года призвали по мобилизации в Красную Армию, то направили на учебу в военно-топографическое училище. После окончания краткосрочного курса в сентябре того же года в звании младшего лейтенанта Тимофеев был назначен топографом второго разряда в один из топографических отрядов Забайкальского фронта. За отличную службу, выдающиеся способности и наблюдательность в марте 1943 года повышен в должности и переведен в триангуляторы.
На этом быстрое продвижение по службе не остановилось. Уже в июле Тимофеев помог пограничникам захватить японского лазутчика, проявив мужество, за что получил внеочередное повышение в звании и обратил на себя внимание контрразведки. Без долгих размышлений чекисты приняли перспективного молодого топографа в ряды только-только формирующегося СМЕРШа и предложили на выбор место прохождения службы — Дальневосточный фронт или Забайкальский. Михаил выбрал отчий дом, мотивировав тем, что здесь будет полезнее, поскольку с мальчишества изучил уссурийскую тайгу. «А страну посмотреть и после войны успею!» — с энтузиазмом пояснил старший лейтенант.
Так Михаил Евдокимович Тимофеев попал в отдел контрразведки СМЕРШ Первой Краснознаменной армии Дальневосточного фронта, под начало знаменитого полковника В. П. Шпагина, кавалера ордена Красного Знамени.
— Рано тебе, дедко, в землю, — шутливо возразил Тимофеев. — Представь: сунутся сюда самураи, кто-то должен будет их завести в тайгу, как Иван Сусанин. Как раз для тебя задача. Меня-то в дебри завел.
— Я те покажу Сусанина! — пригрозил Афанасий, расплывшись в улыбке. — Скоро дойдем. Слышишь гудеж? Тот самый ручей гудит.
И впрямь идти пришлось недолго. Завернув за скалу, путники попали в урочище, образованное древним обвалом и напоминавшее по форме расколотую чашу. На дне чаши клокотал и пенился, просясь в Алчан, родник.
Тело Тимофеев заметил сразу.
Точнее, не тело, а отдельные его части, белевшие из-под воды. Издали не понять, руки это или ноги. Течение прибило их к камням, где родник терял напористость и успокаивался.
Поскальзываясь на устилавших землю лапах пихтача, Михаил заспешил к останкам. Походившие на обломки мраморной статуи куски вызывали страх, отвращение и тревогу. К горлу подкатила тошнота. За время войны парень не раз видел смерть, но такие трупы, растерзанные диким зверем, Тимофееву прежде не попадались.
В ручье лежала жертва тигра-людоеда. Не требовалось осматривать раны, чтобы понять очевидное. Амурский красавец — опасный убийца и вместе с тем смышленый зверь, обычно он кладет разодранную добычу в холодную проточную воду, чтобы мясо дольше сохраняло свежесть и сочность. Волки поступают иначе: они несъеденные туши закапывают про запас, потому что любят мясо с душком.
— Давно здесь людоедов не было, — обронил дед Афанасий. — Собакоеды были, но чтоб на человека напасть… нет, такой беды не случалось лет десять, ежели не больше.
Улыбка давно сошла с его лица, которое вновь помрачнело. Борясь с чувством гадливости, Тимофеев под причитания старика сложил фрагменты тела в заранее заготовленный мешок.
— Теперь даже имени человека не узнать, — сокрушался лесник.
Михаил пожалел его и уверенным тоном солгал:
— Узнают. Отправлю патологоанатому в Хабаровск. Там у них такая лаборатория, они все узнать могут! Наука, дедко, передовая наука… Похороним как положено, родных известим.
— Дай-то бог.
Старик, казалось, поверил. Тимофеев не хотел печалить его еще больше. Зачем дедушке знать горькую правду о том, что по этим останкам не узнать ни имени, ни фамилии? Погибший, очевидно, нестарый мужчина среднего роста, что несложно понять по уцелевшим предплечьям.
Конечно, у женщин и девушек тоже встречаются крепкие предплечья, кисти и пальцы грубой формы, у многих ногти не знали маникюра. Откуда, спрашивается, маникюр в лесничестве или колхозе? Вдобавок с началом войны девчонок с огрубевшими, мужскими руками стало в несколько раз больше. Да ведь у женщин не растут столь обильно волосы на руках, а погибший был изрядно волосат. Так что труп наверняка принадлежит мужчине.
Скорее всего, не китайцу, не корейцу и не японцу. Белая кожа и пропорции выдавали в жертве русского. Хотя кто ж его поймет! В анатомии Тимофеев не разбирался, он всего лишь топограф, его дело — карты. В лаборатории скажут точнее, но личность не установят, таких высот наука еще не достигла.
Если б где-то рядом валялись личные вещи несчастного, что-то из одежды, тогда имелся бы шанс опознать. Увы, нет, нападение произошло не здесь, тигр расправился с человеком в другом месте, там же часть сожрал, а сюда принес остатки пиршества. И все-таки, все-таки…
— Как зверю удалось раздеть человека?
Одежда… Ее полное отсутствие почему-то встревожило Тимофеева. Служба в контрразведке не только повысила присущую
