Странный вопрос, но одна из вещей, которую Расс усвоил с тех пор, как его отец начал бороться со своей зависимостью, заключается в том, что нужно решать проблемы по мере их поступления. Он осторожен в выборе слов, но мне это нравится.

– Нет. Ничего.

– Дай знать, если что-то изменится. Хорошо?

Он больше ничего не говорит, пока не привозят наш заказ. Мы садимся есть вместе и смотрим пекарское телешоу Хэлли, и мне не нужно ни о чем думать весь вечер.

Глава 23

Хэлли

За все месяцы, что мы с Генри дружим, я никогда так не волновалась перед нашей встречей, как сейчас.

Не поймите меня неправильно, я рада его видеть – я всегда рада его видеть, – но сегодня добавилось еще и волнение, которого раньше никогда не было. Я предложила ему встретиться в библиотеке, а не у одного из нас дома. Библиотека кажется нейтральной территорией и поможет нам не отвлекаться от работы.

Вчера, после того как он поднялся наверх, я еще час просидела у него дома, на случай, если он проснется и захочет, чтобы я была рядом. С того момента, как Робби и Расс поприветствовали нас на кухне, я поняла, что совершила ошибку. Когда Аврора позвонила Рассу, именно Робби сказал, что Генри должен знать, что его друзья готовы ему помочь. Они давно дружат, поэтому я поверила Робби, что он знает, в чем Генри нуждается, хотя интуитивно чувствовала, что это неправильный выбор.

Полагаю, я извлекла урок. Я так боялась сказать Робби, что он был неправ, что он мог воспринять меня как помеху, и в результате не смогла успокоить Генри. Даже без слез и без криков я сразу поняла, что что-то не так.

Я переминалась с ноги на ногу, нервничала, не зная, как бы вмешаться с другим планом, и случайно задела его руку, и я никогда еще так не злилась на себя. Думаю, это стало для него переломным моментом. Он слишком устал и перевозбудился, и это его доконало. Я знала, что мы вряд ли позанимаемся, и поэтому попросила Робби узнать, нельзя ли сделать какое-нибудь исключение. В прошлом году, когда я заболела, Торнтон продлил мне срок сдачи работы, так что в сложившихся обстоятельствах Генри мог бы рассчитывать на такую же уступку.

Я рада, что сегодня мы можем попытаться еще раз. Генри отлично справился в этом семестре, и наша система работает; нам просто нужно проследить за тем, чтобы Генри сделал свою часть работы после того, как я немного ему помогу.

Из-за мандража я вышла из дома раньше положенного и вот уже двадцать минут сижу за этим столом в дальнем углу библиотеки с двумя стаканчиками горячего шоколада из кафе. Даже после двадцати минут ожидания я все еще не знаю, как поприветствовать его, когда он придет, и стоит ли мне вспоминать о вчерашнем вечере. Интуиция подсказывает, что нужно позволить ему вести разговор, чтобы случайно не перейти черту. Проходит еще десять минут, прежде чем я замечаю каштановые локоны, выбивающиеся из-под шапочки с эмблемой «Титанов».

– Прости за опоздание. Не хотел приходить, – говорит он, опуская свой рюкзак на стол и доставая ноутбук. Он отодвигает стул рядом со мной и целует меня в макушку, прежде чем садится.

Ой.

– В таком случае мне жаль, что тебе пришлось, – осторожно говорю, стараясь не выдать голосом, что его слова меня задели.

Он сжимает пальцами переносицу и вздыхает.

– Я не это имел в виду.

К счастью, после получаса ожидания и размышлений о том, как себя вести, я перечитала материал, с которым мы сегодня работаем, чтобы освежить память и, возможно, мы быстро справимся.

– Это, и ничего страшного, если ты так считаешь. Тебе не обязательно подбирать слова ради меня. Давай уже покончим с этим заданием?

– Хэлли, – тихо произносит он, и я растворяюсь в нежности, звучащей в его голосе. По тому, как мое имя слетает с его губ, я чувствую, насколько он морально измотан. Он придвигает мой стул ближе к себе и кладет подбородок мне на плечо. – Я сказал это неправильно. Я не хотел встречаться с тобой после вчерашнего. Мне неловко, что я пригласил тебя, а потом молча исчез. Я был в студии и просто тянул с уходом. Прости, что опоздал.

– Генри, испытывать неловкость – это против наших правил. Тебе позволено делать то, что велит твое тело. Инстинкты на то и инстинкты. Тебе нужно было побыть одному, вот и все. Ничего страшного.

Он откидывается на спинку стула, а я всем телом снова жажду его прикосновений.

– Иногда мне кажется, что мой мозг работает не так, как должен. Я изо всех сил стараюсь бороться с этим, но он иногда побеждает.

– Твой мозг создает самые прекрасные произведения искусства и говорит мне такие вещи, которые дарят чувство безопасности и заботы. Твой мозг делает тебя другом, на которого могут положиться такие люди, как Расс. Рори рассказала мне, что благодаря тебе он преодолел свою застенчивость. И Нейтан доверяет тебе присматривать за его девушкой во время своего отсутствия и…

– И я почти не разговаривал с ней. Какой я после этого друг?

– Телефон работает у вас обоих, Генри, – возражаю я, внутренне содрогаясь, когда понимаю, насколько сейчас похожа на свою маму. – У тебя сейчас трудный период, и она тоже могла бы справиться о тебе. Вы оба одинаково ответственны. Но к чему я веду – ты и твой мозг, с которым ты, по твоим словам, борешься, совершенно особенные. Ты говоришь, что он работает неправильно, и пусть я в этом не сильна, все равно знаю: ты так дорог нам именно благодаря тому, чем, на твой взгляд, и отличаешься от других.

– Ты репетировала эту речь, пока меня ждала?

Я улыбаюсь, потому что ничего другого мне не остается. Пока я тут тщательно подбираю слова, пытаясь сказать ему, какой он замечательный, и при этом не выглядеть жуткой подхалимкой, он выдает такое.

– Придумала на ходу. Ты впечатлен?

– Не самая блистательная речь, которую я когда-либо слышал, но признаю твои усилия.

Я хочу поцеловать его, но боюсь к нему прикасаться, поэтому наклоняюсь ближе, полагая, что, если захочет, дальше он сам все сделает.

– Прости, я не знала, как поднять тебе настроение вчера. Мне жаль, что ты вынужден прийти сюда, когда не хочешь этого.

Он тоже наклоняется, наши лица