Как же прав был Тень, когда говорил, что в Эдеме самое важное качество — эгоизм. Каждому человеку хочется жить, и, чтобы жизнь не оборвалась, нужно отключить все остальные чувства и сосредоточиться на собственном эгоизме.

Именно так поступил Техник, и даже не знаю, имею ли право его осуждать.

Я не сопротивлялась, когда Давид привёл меня в комнату, молча раздел и усадил в горячую ванну. Он уложил моё безвольное тело на себя, и мы вместе погрузились в тепло. Кажется, у меня не осталось ориентиров и собственных желаний.

— Ты знаешь, что с Доктором? Она погибла? — хриплю я. Морщусь, оттого что горячая вода немного щиплет порезы на руках. На адреналине и обезболивающем я до этого момента не чувствовала тела. А теперь у меня ноет и саднит каждая частичка. Дышу глубже.

— Её настигли охотники, — уверенно отвечает Тень.

— Они же не могут убить? Она же не умерла? — повторяю вопрос.

Мне плевать, какие грехи она в прошлом совершила. Доктор была утончённой, грамотной и отзывчивой женщиной. Она не заслужила смерти. Мы не судьи и не палачи.

Но Давид молчит, продолжая поливать моё тело горячей водой.

— А Техник? Что с ним? Ты его убил? — всхлипываю я, потому что мужчина задевает моё плечо, которое подстрелили из травматического оружия. Моё предплечье — один сплошной чёрный синяк. Давид одёргивает руку и глубоко втягивает воздух. — Ты не ответишь, да? — сдуваюсь я, прикрывая глаза.

Горячие мужские губы опускаются на другое моё плечо и нежно целуют. Давид разговаривает со мной телом. А я хочу внятных ответов.

— Можешь просто сказать, почему так поступил Антон? Всю дорогу он помогал мне. Был рядом. И когда мы почти вышли к финишу, в него вселился дьявол. Почему? — повышаю голос, ударяя ладонями по воде, вызывая всплески.

Пальцы Тени на мгновение замирают на моей коже.

— В каждом из нас живет тварь с очень большим аппетитом. Одни держат её на цепи, другие иногда выпускают погулять, скармливая ей пороки. Третьи просто забывают закрыть клетку. И когда начинает пахнуть страхом и кровью, тварь вылезает наружу. Она не думает о вчера и не переживает за завтра. Техник, пропитанный страхом и потерей Птички, просто устал быть человеком. Это изматывает — держать в себе свет, когда вокруг тьма. Особенно когда из обители зла нашептывают, что имеешь право… — изрекает Тень и аккуратно целует меня за ухом.

— Ты тоже устал быть человеком? — поворачиваю к нему голову.

— Смертельно, Ангел мой. Моя тварь давно гуляет на свободе и требует новой крови… — он прикрывает глаза, откидываясь на бортик ванной, разрывая наш контакт. И тут хочется уже порыдать за Давида. Но слёзы во мне давно закончились. А когда кончаются слёзы, боли некуда выплеснуться, и она оседает тяжёлым грузом где-то в груди.

— Что случилось с Майором? Он ранен.

— Да, в него попали несколько раз травматом, и он упал на камни, сломал пару рёбер. Несмертельно. И в нём ещё живёт человек. Тварь не совсем поглотила его. Поэтому ему больно… Но Мастер его вылечит…

Звучит не обнадёживающе, а, наоборот, страшно.

— Как ты меня нашёл? В смысле, как оказался рядом, когда мне было это необходимо?

— Я всегда был рядом, Ангел, я шёл по твоим следам, — устало усмехается он.

— Разве это не нарушало правил охоты?

— Правила… — усмехается в голос, начиная лить воду с ладоней на мои волосы. — Правил не существует. Точнее, их диктует только Мастер.

— Почему за все сезоны этого ублюдка ещё никто не убил? — злюсь я.

— Это не так просто, Ангел. У дьявола много жизней, и он их ещё не потратил.

Мне непонятно, но я не переспрашиваю. Ибо всё равно не получу чётких ответов. Я учусь читать между строк…

Дальше Давид моет мои волосы. Очень аккуратно и нежно. И это делает именно Давид. Потому что Тень так не умеет. Он многоликий. Циничный и бездушный убийца. Смертельно уставший от игр. Внимательный и аккуратный. Все это разные люди, заключённые в Тень.

А потом он укутывает меня в свой огромный тёплый халат и сажает на кровать. Наблюдаю, как мужчина одевается, рассматриваю его татуировки на спине и множество шрамов.

Тень открывает ящик стола, достаёт блистер с таблетками и, отделив несколько штук, протягивает мне вместе со стаканом воды.

— Это обезболивающее и противовоспалительное. Выпей, станет легче. Тебе надо отдохнуть, — убирает влажные волосы с моего лица, когда я принимаю пилюли. — Ты умница, — вдруг произносит он, садясь передо мной на корточки, опустив ладони на мои колени. — Ты слышишь? Ты молодец. Ты сильная девочка.

И это звучит так жалко, потому что я не сильная.

— Нет, — отрицательно качаю головой. — Я слабое звено. Если бы не ты, погибла бы уже в том лабиринте вначале или умерла бы от страха, — всхлипываю я.

— Не спеши меня идеализировать, Ангел мой. Если я сказал, что в каждом из нас живёт тварь, то я и есть та тварь. Ты бы при любых раскладах дошла до финала, потому что ты — моя ставка.

— Что это значит? — распахиваю глаза. — У вас тут тотализатор? Ты поставил на меня, как на лошадь? Поэтому помогаешь? — в шоке спрашиваю я.

— Тотализатор, да… — совершенно спокойно соглашается он. — Потому что для тех, кто ставит, мы не люди, мы — животные. Но поставил на тебя не я. За меня сделали ставку. Я привёл тебя к финалу, потому что мне так велели. И не спеши меня ненавидеть, — грустно улыбается. — Потому что всё, что делает Мастер, как правило, отвратительно мерзко, и только это решение подарило мне и тебе шанс.

— Я не понимаю! — снова повышаю голос, начиная мотать головой. — Я тоже устала. Господи… — запрокидываю голову, зажмурив глаза. — О каком шансе ты говоришь?

Тень молчит. Чувствую, что смотрит на меня, сжимая колени, но молчит. И вот, когда я уже не жду ответа, он начинает говорить:

— Посмотри на меня, — голос звучит холодно и требовательно. Смотрю исподлобья. Кажется, это уже невозможно, но его чёрные глаза становятся ещё чернее. — Мне просто дали тебя как ключ к самоуничтожению. И я бы, сука, рад уже ликвидироваться! — резко встаёт на ноги и подходит к окну, раскрывая шторы, смотря в кромешную тьму. — Но… — шумно втягивает воздух. Его плечи напряжены, а под майкой играют мышцы. — Мастер не учел одного. Ты не моя слабость. Ты стала точкой опоры. И я держусь за тебя, чтобы не провалиться в эту тьму. Потому что с твоим появлением я вспомнил,