Потому что я правда люблю Тень, зверя, хищника, убийцу. Мне всё равно, кем он был в Эдеме или до него. Я люблю в Давиде того человека, который живёт внутри. Любящего, уязвимого, покалеченного, со всей его болью и шрамами. Люблю за то, как он отчаянно любит меня и держится за меня, чтобы жить. За то, что подарил мне эту жизнь. За то, что я ему нужна, а он — мне.

***

В торговом центре закупаем всё необходимое и загружаем в багажник на парковке. И тут я, как маленькая девочка, вижу указатель к кофейне-кондитерской и непроизвольно облизываю губы.

— Пойдём, — усмехаясь, протягивает мне руку Давид и ведёт в кафетерий на первом этаже.

— Ну что ты, я не хочу, — качаю головой.

— Хочешь. Ты сладкоежка. И я бы купил тебе целую кондитерскую фабрику, — говорит он, приобнимая за талию и целуя в висок. — Но пока, к сожалению, могу радовать тебя только редкими походами в кафе.

И он бы купил. Средств у него достаточно — как оказалось, Эдем щедро платит победителю за пролитую кровь.

— Не нужна мне никакая кондитерская фабрика, — усмехаюсь я. — А вот от маленького кафетерия со свежей выпечкой и вкусным кофе не отказалась бы, — хитро улыбаюсь.

— Будет, — кивает он. И я верю. Не потому что хочу быть хозяйкой кафе, а потому что человеку нужно во что-то верить и о чём-то мечтать.

Мы садимся за самый дальний столик, стараясь быть незаметными. Давид всегда сидит спиной к стене, там, откуда виден вход и всё помещение. Старые привычки не отпускают.

Я заказываю большой латте со сливками и шоколадной крошкой, эклеры и кокосовые конфеты. И кажется, сейчас тресну от счастья.

Давид уходит в туалет, оставляя меня наедине со сладостями. С удовольствием поедаю эклеры, как ребёнок, облизывая пальцы и смотрю в окно на большой город и его суету. Это не мой город. Наш родной дом за тысячи километров, я не встречу здесь знакомых, поэтому мне нравится просто рассматривать людей.

И вдруг замечаю, как из дверей дорогого бутика выходит женщина. Она сразу привлекает внимание. Статная, красивая, идеально одетая, словно кинозвезда. Она выделяется из толпы своим лоском. На ней элегантное платье цвета беж, туфли на шпильке и шляпка в тон. За ней следуют двое высоких мужчин в костюмах, неся множество пакетов с покупками. У неё уверенная походка и безупречный макияж. Пара парней оборачивается на неё, присвистывая, но тут же шарахаются после слов одного из охранников.

Можно подумать, что это кинозвезда мирового масштаба, бизнес-леди или жена высокопоставленного лица. Но нет. Я знаю эту женщину. Я узнала бы её среди тысячи. Это Яна! Моя подруга, которая осталась в Эдеме на цепи у Мастера.

Это точно она!

Или у меня галлюцинация?

Сердце сначала замирает, а потом начинает бешено колотиться. Я знаю, что нельзя привлекать внимание, но инстинктивно срываюсь с места и выбегаю из кафе, чтобы рассмотреть её поближе, убедиться, что это не мираж, что она жива и здорова.

К тротуару бесшумно подъезжает чёрный внедорожник. Из него выходит ещё один мужчина в тёмном костюме и открывает для Яны дверь.

— Яна! — окликаю ее, подбегая к ней и замирая, жадно вглядываясь в её лицо.

Это точно она. Я не сошла с ума.

Она оборачивается. Её взгляд скользит по моему лицу, по простому платью и балеткам. В её глазах абсолютное, ледяное равнодушие, и ни грамма узнавания.

— Вы ошиблись, — говорит она безразличным, даже пренебрежительным тоном. Но даже этот пустой голос принадлежит моей подруге.

— Но я… — всхлипываю я. — Али… — осекаюсь, не называя своего имени до конца, чувствуя, как горит лицо.

— Я сказала, вы ошиблись, — её тон не терпит возражений. Она разворачивается и садится в машину. Дверь захлопывает один из охранников, бросая на меня тяжёлый взгляд — точь-в-точь как у лакеев из Эдема. Я отступаю на несколько шагов и в прострации смотрю на тонированное стекло внедорожника, за которым сидит моя подруга.

Неожиданно окно медленно опускается, открываясь наполовину. Яна смотрит мне в глаза и улыбается краешком губ. Машина начинает медленно выезжать на дорогу, а подруга посылает мне воздушный поцелуй, прежде чем окно снова поднимается.

Выдыхаю. Это она. Она жива, здорова и помнит меня. Просто не поддалась эмоциям, как я, бездумно сорвавшись с места. Я идиотка.

Вздрагиваю, когда ко мне подходит Давид. Он молча берёт меня за плечи и ведёт обратно на парковку.

Решаюсь заговорить только тогда, когда наша машина выезжает за пределы города.

— Это была Яна, — сообщаю я ему.

Давид молча кивает, не отрывая глаз от дороги.

— Она жива, — зачем-то говорю я, словно это не очевидно. — Она победила?

— Скорее, стала частью системы, — хрипло отвечает он. — Твоя подруга оказалась умнее, чем казалась, — иронично замечает Давид.

— Не смешно, — толкаю его в плечо.

— Согласен, не смешно, — уже серьёзно говорит он, берёт мою ладонь, целует её и опускает на своё колено, продолжая вести машину.

— Прости, я увидела её и словно с ума сошла, не удержалась, — виновата выдыхаю я.

— Тихо, Ангел. Всё хорошо.

Мы замолкаем. Дальше едем в тишине под рокот мотора.

Я не уверена, существует ли Эдем до сих пор, но иногда мне кажется, что мы не покинули его, а просто завершили последнюю фазу. Теперь наш Эдем — это два тела в одной постели, два вздоха в ночной тишине и вопросы, на которые нет ответов. Я не знаю, что случилось с теми, кого мы оставили за его дверьми, и живут ли они хотя бы такой жизнью, как мы. Хочется верить, что это так. Очень хочется верить, что там, наверху, кто-то есть и покарал всё зло, которое породил Эдем.

Конец