Глава 28

Генри

— О, а вот и наш внук, — проворковала мама, как только открыла дверь нам с Дженсеном, и тут же опустила взгляд на мою собаку. Она одета в свою обычную одежду для выходных: мягкий свитер, очки для чтения, все еще сидящие на голове, и та теплая улыбка, которая каким-то образом возвращает меня в шестилетнего мальчишку.

Дженсен сразу же врывается в дом, так яростно виляя хвостом, словно готов был оторваться от земли, и запевая свою фирменную песню. Его возбужденный топот эхом раздается по коридору, пока он нерешительно бегает зигзагами, разрываясь между тем, чтобы поздороваться с мамой или папой.

— Нет, Дженсен, сидеть, — строго говорю я, когда он решает поздороваться сначала с мамой и прыгает на нее. Моя мама тоже всю жизнь держала собак и не обращает на него никакого внимания, пока он не садится спокойно у ее ног, и только его виляющий хвост показывает, как он взволнован.

— Какой хороший мальчик, — говорит она высоким детским голоском и дает ему лакомство, наконец-то поглаживая его и целуя — куда более восторженно, чем она поприветствовала меня, должен добавить.

— Иди в гостиную. Еда почти готова. — Мама машет мне рукой, и я смеюсь, закрывая за собой дверь.

— Я тоже рад тебя видеть, мама, — невольно сухо замечаю я и качаю головой с притворным неодобрением.

— Да, да. — Она опускается на колени, позволяя Дженсену лизать ее лицо и отвечая на его скулеж. — Твой хозяин сегодня в плохом настроении!

Я слышу шум еще одних приближающихся лап, и с улыбкой бросаю взгляд в гостиную.

— Вот ты где, Нала.

Золотистый ретривер моих родителей, может, и староват, но в душе он все еще щенок. Она радостно приветствует меня, бегая зигзагами по коридору и следуя за мной в гостиную.

Папа на кухне, доготавливает обед. На нем одна из его потрепанных фланелевых рубашек с закатанными рукавами, а на кончике носа у него сидят очки для чтения, и он разглядывает еду так, будто та вот-вот убежит.

Нала получает от него отвлеченную поглаживание, когда она касается его ноги. Он как обычно в своем стиле: напевает что-то под нос и совершенно довольный.

— Сынок, — приветствует он меня быстрым объятием и крепким хлопком по плечу.

— О, картофельное пюре, — радостно говорю я и быстро пробую его пальцем, ругаясь, что оно оказывается гораздо горячее, чем я ожидал, и тут же облизываю его. — Очень вкусно, папа.

— Спасибо, спасибо, — говорит он с гордостью, как обладатель «Оскара», и улыбается, даже не притворяясь, что не одобряет мою пробу на вкус. Он проиграл эту битву двадцать лет назад. — Помоги мне накрыть на стол.

— Конечно. — Я достаю тарелки из шкафа, отношу их к обеденному столу и ставлю на те же места, на которых мы сидим с тех пор, как я себя помню.

— Она когда-нибудь любила меня так же сильно, как любит Дженсена? — спрашиваю я с улыбкой, наблюдая, как мама развлекает внука.

— Не уверен, — шутит папа, подавая мне столовые приборы. — Но, с другой стороны, помни, ей пришлось тебя воспитывать: истерики, какание в вазы с цветами и все такое. А не просто любить тебя так, как она любит твою собаку. С Налой она тоже строже.

— Справедливо, — признаю я с улыбкой и кладу вилки и ножи рядом с каждой тарелкой.

— Хотя я никогда не буду жаловаться на человеческого внука, — говорит мама многозначительно, бросая на меня острый взгляд, приподняв бровь к линии роста волос, отчего я закатываю глаза.

Я даже не удостаиваю эту маленькую колкость ответом и продолжаю накрывать на стол.

— Эй, кстати, мы все еще будем отмечать поздний День Благодарения? — спрашиваю я, наполняя нам всем стаканы и гладя Налу, которая принимает позу: «Пожалуйста, сэр, можно мне немного еды?» прямо рядом с моим стулом.

Что тут скажешь? Мама, может, и балует мою собаку и тайком подсовывает ей еду, но я делаю то же самое с их собакой, чтобы отомстить.

— Да. — Мама и папа растерянно кивают. — А почему бы и нет?

— Да так, ничего особенного, — объясняю я, пожимая плечами. — Просто Ник и Лорен спросили, не хочу ли я присоединиться к ним на День Благодарения. Я хотел уточнить у вас, что ваш круиз все еще в силе и не помешает нашим планам.

— Он по-прежнему в силе. — Мама подходит к папе, который сразу же обнимает ее, будто защищая, а она целует его в щеку. Боже, эти двое по-прежнему отвратительно влюблены друг в друга. Я так хочу, чтобы однажды и у меня так было.

— Нам нужно отпраздновать годовщину свадьбы.

— Конечно, да. — Папа улыбается и снова целует ее в висок.

— Не забудь пригласить Калеба, дорогой. Но, кстати, насчет Ник и Лорен... — Она шевелит бровями и жестом предлагает мне сесть, пока они вдвоем несут кастрюли с едой к столу, а я стону. Я точно знаю, что будет дальше.

Они, может, и живут в трех городах отсюда, но сплетни в этих краях разносятся быстро.

— Мы слышали о странных людях, ошивающихся в Уэйворд Холлоу. — Мама обеспокоенно смотрит на меня и берет за руку. — Все в порядке? Они опасны?

— Не думаю, — говорю я и сжимаю ее руку в ответ, а затем отпускаю, чтобы наложить себе в тарелку хорошую порцию картофельного пюре.

Дженсен, конечно же, лежит рядом со столом и бросает на меня взгляд, который говорит: «Давай, наслаждайся едой. Я здесь просто умираю с голоду, но ладно», — взгляд, который я научился игнорировать за последние месяцы.

— Кто они? — спрашивает папа в замешательстве. — Никто точно не знает.

Я поднимаю глаза, удивленный. Серьезно? Эта часть не попала в сплетни?

Я усмехаюсь и подцепляю вилкой немного картофеля, дуя на него, чтобы охладить. Мой все еще слегка горящий палец напоминает мне о том уроке, который я усвоил во время контроля качества.

— Это бывший жених Ник и ее сестра. — Они обмениваются растерянными взглядами, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Это… не то, чего мы ожидали. Карен сказала, что они какие-то хулиганы.

Я рассказываю им обо всем, что произошло, и с каждой новой деталью выражение лица мамы становится все более потрясенным. Даже обычно невозмутимое лицо отца теряет самообладание, особенно когда я дохожу до того момента, что ее родители не только знали об их плане, но и поощряли его.

— Ее жених? И ее сестра? — спрашивает папа в шоке, и я медленно киваю.

— Бедняжка, — наконец шепчет мама, и в