– Не хочу, – мотаю головой. – Мне нужно пройтись…

– Ну, смотри, – больно прихватывает он меня за локоток.

– Всего хорошего, – настойчиво освобождаю локоть и выхожу из зала сама.

Видимо, и клиника Макаровых мне заказана. Точно не возьмут туда из-за сомнительных связей.

*Витольд Стрельников – герой романа «Пустая карта»

*Макаровы – герои романов «Кукла для босса»  , «Вето на девочку» , «Назови меня женой»

Глава 42

– Валентина Сергеевна, может, подвезти? – стоит только выйти на улицу, окликает меня помощник Чебукова. – Вон тачка стоит! – машет в сторону Гелендвагена.

– Нет, спасибо. Я пешком. Мне тут недалеко, – улыбаюсь светски и очень надеюсь, что Славкин боец за мной не потащится.

Но он вразвалочку телепается следом , как ни в чем не бывало. Задание дали, нужно исполнять. Как в армии.

А я иду, шагаю по Москве. Благо мне два квартала до больницы. Специально такое место выбрала, чтобы на дорогу время не тратить. Но лучше бы никуда не ходила, честное слово!

По пути мажу взглядом по нарядным витринам. В другой раз я бы обязательно прошлась по магазинам. А сейчас не до этого. Мысли мои все с Ренкой. С ней Зинаида осталась, и Денис обещал заехать. Подстраховать. Страшно девочке, оно и понятно.

Не знаю, как поступила бы Надежда, странная она была. Но точно не повезла бы ребенка в Москву. Так и лечила бы снадобьями и приворотами, пока не угробила бы.

Вот и Славка, олух царя небесного, благодарил за помощь. Зараза. Всю жизнь мне поломал своими маклями. Сидел бы уже…

«Он и так от отсидки до отсидки», – фыркаю мысленно. Захожу в больничный двор. Скашиваю глаза назад. Идет за мной соглядатай Чебукова или отвалил?

Идет. Не отстает ни на шаг.

Оборачиваюсь, собираясь отпустить незваного охранника.

И тут же слышу знакомый до боли голос.

– Мася…

Поворачиваюсь резко, вздрагиваю, словно от выстрела. С лавочки мне навстречу поднимается Лактомский. Радостно взмахивает руками, в полшага оказывается рядом.

– П-привет, – шепчу непослушными губами. Да так и стою столбом.

– Что? Не ожидала? Я же говорил… – подходя ближе, улыбается Рем. Кивком отпускает помощника Чебукова. – Спасибо, Змей. Дальше я сам.

И когда тот уходит, обнимает меня за плечи.

– Мась…

– Убери руки, пожалуйста, – выдавливаю отстраняясь. Упрямо шагаю к корпусу, а Лактомский меня догоняет.

– Я к Ренке пришел. Поддержать девчонку надо.

– Знаешь что, папаша хренов, – разворачиваюсь вполоборота. В сердцах тычу пальцем в грудь бывшего мужа. – Я не знаю, зачем ты этот цирк затеял. Видимо, по гроб жизни должен Чебуку. Но он должен быть здесь. Он! Отец родной… Понимаешь? – срываюсь на крик. – Девочка должна знать правду, а не жить во лжи. И герой этот… комнатный… должен прийти к ней. Тайно, в простынку завернуться и приползти… Но обязан. Слышишь меня?

– Да, масенька моя родная. Сейчас Славку вызовем. Только не нервничай. Знаю, как ты переживаешь, – улыбаясь, юлит Рем. Видимо, на что-то еще надеется.

А вот фиг тебе, дорогой!

– Валь, подожди, – бросает негромко. Отходит в сторону, звонит Чебукову. Что-то втирает с напором. А я медленно поднимаюсь по ступенькам в отделение. Жду. Наверняка Рем захочет сам подняться к Ренате.

– Че сейчас приедет. Давай подождем, – выдыхает Рем, догоняя. Входит вслед за мной в больничный покой. – Иди сюда, – кивает на антивандальные кресла.

Бессильно опускаюсь рядом с бывшим мужем. Нет сил спорить о пустяках.

– Ты зачем с Репиловым встречалась? – бухтит Рем, напуская на себя грозный вид.

«Да иди ты, Отелло хренов!» – так и хочется выкрикнуть, но я держу язык за зубами. Мы разводимся, к чему лишний раз ругаться. Только слабость свою показывать.

– Думала, что он сможет помочь… Он же у нас профессор, по его части диагноз…

– Который он благополучно просрал, – криво усмехается Рем. Внимательно смотрит на меня и, наконец, будто решившись, спрашивает. – Как ты догадалась, Мася?

– Ты о диагнозе? – пожимаю плечами. – Наверное, чуйка сработала. И анализы пришли странные. Я сравнила… Поняла, что перелом может быть последствием, а не причиной… Созвонилась с лечащим врачом…

– Да в диагнозе я даже не сомневаюсь. Вся надежда на тебя была. Как ты про наш договор с Че догнала? Мы вроде нигде не наследили… Я проверял…

– Два идиота, – хмыкаю раздраженно. – Вот скажи мне. Ты же можешь все операции по расчетному счету отследить?

– Ну да, – чешет лысую башку Лактомский. Вытягивает вперед длинные ноги и сопит недовольно. – Я не понимаю, Валь. При чем здесь кровь?

– Да очень просто, Ремушка, – улыбаюсь я печально. – Кровь о многом может сказать специалисту. Вот у тебя, например, какая?

– Первая, – удивленно тянет он. Всем своим видом показывает «Будто ты не знаешь!».

– А у меня вторая, – киваю головой. Словно разговариваю с умственно отсталым. – Поэтому, мой дорогой, у наших детей может быть только первая или вторая группа. Представь, как кости домино. Группа крови показывает количество антигенов, прилепленных к эритроцитам. То есть в твоей крови антигенов нет. Это ноль. Понимаешь? – достаю из сумки блокнот и ручку.

– Пока да, – сумрачно соглашается Лактомский.

– У меня вторая группа. На эритроцитах присутствует только антиген А. Соответственно, у наших детей кровь может быть А или ноль. Нет других вариантов.

– Допустим, – смотрит на меня в упор Рем.

– У Надежды была третья группа. Там к эритроцитам прицеплен антиген В. И вот тебе задачка, Рем Владимирович. Какая должна быть группа крови у Ренаты, будь ты ее отец?

– В или ноль, наверное, – вздыхает он неуверенно, как когда-то в школе на физике.

– А у нее четвертая группа, дружок, – улыбаюсь печально. – То есть на эритроцитах присутствуют два антигена – и А, и В. Откуда взялся А, если у родителей его нет? Значит, биологический родитель – другой человек. И у него должна быть вторая или четвертая группа крови. Поэтому я спросила Чебукова и сложила два плюс два.

– Да ладно, – разводит руками Лактомский. – Сбоев не бывает, что ли?

– Бывают, – припечатываю его строгим взглядом. – Когда два дурня решают обвести вокруг пальца врача.