Глава 41

– Как же ты догадалась, Валечка? Поставила правильный диагноз в смежной области. Гениальная наша девочка. Хвалю! – самодовольно заявляет Репилов и накрывает мою руку своей. – Я всегда говорил, ты доктор от бога. Что теперь наш центр без тебя делать будет? – усмехается он. Подзывает официанта. Просит принести десерт и забрать грязные тарелки.

Мы сидим в ресторане «Баркала» – модном и дорогом месте с восточным колоритом. Кавказская кухня. Отличное обслуживание. А на десерт чашечка кофе, сваренного по-турецки, и пахлава с мороженым.

– Да по анализам видно, – вздыхаю я. Чувствую себя неловко. Зря я согласилась на эту встречу с Репиловым. Завтра у Ренки операция. Вот и решила, что Владимир Борисович сможет подстраховать. Но деловая встреча обернулась трепом и глупым флиртом.

Сам Репилов диагноз поставил неверно. Вот и заливается сейчас соловьем. Боится, как бы чего не вышло. За руки хватает, в глаза заглядывает. А мне противно. Любое чужое прикосновение вызывает лишь отвращение. Наверное, со временем пройдет.

Но сейчас…

Не знаю я, как сложится дальше, но за последние двадцать пять лет я другого мужчину рядом представить не могу. Только Рема. Надо в себя прийти. И уже потом думать о новом романе. А у меня сейчас другие мысли. Ренате помочь надо!

На задний план уходит отцовство Лактомского и его шашни с Надей. Все забывается перед страшной бедой. Ребенок и так на грани. Еще чуть-чуть, и осталась бы без ноги. А так… есть шанс. Ну и, конечно, деньги!

Рем безоговорочно перевел нужную сумму и даже больше. Я нашла самого лучшего онколога Витольда Стрельникова, и он согласился провести операцию. Даже Ренку подбадривать приходил!

С момента, как поставили точный диагноз, прошло всего три дня, но мне кажется, я от Москвы до Владика и обратно пробежала без остановки. Вот и теперь согласилась встретиться с Репиловым. Думала, он может чем-то еще помочь.

А он… То ли себя выгораживает, то ли клинья подбивает.

Жаль, нельзя просто так встать и уйти.

– Почему ты думаешь, что я не вернусь, Владимир Борисович? – аккуратно достаю ладошку из некрепкого захвата.

– Да так… Сложил два плюс два, – улыбается он. – Если хочешь осесть в Москве, могу составить тебе протекцию. У моего дружбана семейная клиника. Как раз по эндокринологии специализируется.

– Макаровых? – называю самую известную в Москве семью эндокринологов.

– Совершенно верно. Мы с Илюхой вместе учились в универе. Потом в ординатуре. Свой человек… Если ты решила не возвращаться… – подбирает слова Репилов. – Можно переводом. Я посодействую.

– Еще не знаю, – смотрю в ужасе на коллегу. Потом перевожу взгляд на официанта, важно шествующего с подносом. Отвлекаюсь на движение позади него. В конце зала из приватного кабинета гуськом выходят люди. Насупленные, мрачные, предельно серьезные.

Как сказал бы Рем – тузы одной масти.

Мне бы отвернуться, а я пялюсь на солидных мужчин, похожих на кротов, и неожиданно натыкаюсь взглядом на знакомую фигуру и нахальную морду.

– Че! Стоять! – подскакиваю с места. Бегу к Славке Чебукову на глазах у всего ресторана. И больше всего боюсь потерять балетки. Вот позорище будет!

А в голове, как кости домино, крутятся антигены поверхности эритроцитов.

У Ренки четвертая группа крови! Как раз сегодня пришли анализы перед операцией. У Лактомского первая, у Надежды третья.

Не сходится у меня этот пасьянс, хоть тресни!

Может, у Нади что-то напутали? Но увидев Чебукова, до меня доходит. Суки! Думали, я не узнаю.

– Че! Стоять! – ору в голос. – Кому сказала!

Чебуков замирает на месте, зараза. Медленно разворачивается ко мне.

– Валечка, привет, моя дорогая, – придя в себя, раскрывает объятия. Рассматривает меня с любовью и интересом. Дескать, откуда ты тут взялась, птица счастья?

– Это моя одноклассница, пропусти, – роняет кому-то из охраны.

С разбегу втыкаюсь в широкую грудину Свята.

– Какая у тебя группа крови? – шиплю еле слышно. Не здороваюсь, не начинаю разговор издалека, а бью прямо в лоб.

– Четвертая, – так же тихо отвечает мне Чебуков, не выпуская из объятий. Смотрит хитро. Молчит. Целует в щеку по-свойски. Гладит по голове, как маленькую, – Умница ты у нас, Валюха, – улыбается довольно. – Мудрая и добрая женщина. Спасибо тебе. Во век не забуду.

– Сволочь ты, Славка, – вздыхаю негромко. – И Рем твой тоже.

– Ну, ты же все поняла, да? – заглядывает мне в лицо Чебуков. Гладко выбритый, в белоснежной рубашке, красивый и серьезный. – Ты же простишь?

– Тебя – да. Лактомского – нет… Жизнь мне порушили… гады…

– Так, погоди, – вскидывается он.

– Все. Иди. Не задерживаю, – отстраняюсь резко. Разворачиваюсь и бреду к своему столику.

Репилов, как настоящий защитник, поднимается с места. Помогает мне усесться. И только сейчас я оборачиваюсь. На взгляд.

Славка стоит как вкопанный. А потом что-то тихо бросает помощнику. И тот послушно возвращается в зал. Садится за столик недалеко от нашего.

«Сейчас еще и Рем Владимирович подтянется», – усмехаюсь мысленно. Он уже в Москве. Обещал приехать к операции, и вроде бы уже должен был прилететь.

– Кто это был? – еле сдерживаясь от возмущения, вопрошает Репилов.

– Слава. Мой одноклассник, – пожимаю плечами.

– На бандита похож, – морщится Владимир Борисович.

– А он и есть бандит, – отмахиваюсь легкомысленно и тут же натыкаюсь на строгий взгляд профессора.

– Валентина Сергеевна, – выговаривает он строго. – У меня в отношении тебя серьезные намерения. Я надеюсь, больше такие эпатажные встречи не повторятся. Мы – врачи. И надо учиться отсекать из круга общения сомнительные связи… Достаточно было просто кивнуть…

Ну да! Конечно! И жить в неведении? Голову себе ломать? Да ни за что! Ясное дело, никакой Рем не отец Ренаты. Видимо, у Надьки с Чебуком был роман. А когда Рената родилась, ничего умнее не придумали, как записать девочку на Рема.

Идиоты! Кучка полных придурков! Особенно Рем!

Взять и просрать семью. Ничего не объяснить. Ни тогда, ни сейчас. Вот просто спустить в унитаз нашу счастливую жизнь.

– Спасибо, Владимир Борисович, но мне надо идти, – решительно поднимаюсь я из-за стола.

– А как же десерт, Валенька? – мажет он взглядом по пахлаве, утопающей в растаявшем мороженом.

Кофе остыл. Десерт раскис. А ожидания Репилова не оправдались. Он наверняка хотел продолжения банкета. А тут