«А потом он решил кайфануть еще раз», – усмехаюсь глумливо.

Сглатываю слезы. Стараюсь дышать спокойно. Но не получается ничего.

Десять лет назад. Тогда мы много ездили вместе. Снимали виллу на Мальдивах, устраивая очередной медовый месяц. Гуляли по узким улочкам Венеции и покупали маскарадные маски. Рем по поводу и без дарил мне украшения и цветы.

– Люблю тебя, – шептал засыпая.

А выходит, врал!

– Мам, – окликает меня Денис почти у самой двери. – Хочешь, я помогу тебе разобраться? История действительно странная. Давай начнем с начала. Узнаем, кто внес деньги на счет…

– Что это даст? – приподнимаю бровь.

– Надежда могла сама открыть счет и положить какие-то деньги. Главное, найти источник финансирования. Может быть, это не отец…

– А кто? – хватаюсь руками за велюровую спинку дивана. – Кто?

– Ну, мало ли… – задумчиво тянет Денис, поднимаясь навстречу. – Может, какой-нибудь Арташес с рынка. Ну а что? – напарывается на мой скептический взгляд. – Он мог Наде деньги давать, а она их относила в банк к отцу. Так они и познакомились.

– Хорошо, – усилием воли заставляю себя вернуться. Сажусь на диван. Задумчиво таращусь на мягкий свет абажура, перевожу взгляд на окно, за которым не утихает Кутузовский, и выжидательно смотрю на сына.

Глава 39

«Откуда вообще такие миллионы?» – ломаю голову на ночь глядя. Рем всегда был как открытая книга. Ничего не утаивал. Даже про свои мутные схемы рассказывал. Только я все мимо ушей пропускала. Ничего в голове не держала!

Любая бы другая воспользовалась. Начала бы шантажировать или в ОБЭП заявление накатала. Вот только мне ничего от Лактомского не нужно. Если разлюбил и предал, разве деньгами можно вылечить душу?

Сворачиваюсь клубком на кровати, реву, давая волю слезам.

«Если муж свою Надю так любил, почему тогда она у нас в клинике не рожала?» – утирая слезы, сажусь на постели. Мне бы донесли. Или Рем потом в отцовство вступал?

На самом деле это легко проверить. В систему медцентра, где я работаю, войти не составит труда. Проверяю по поиску и не нахожу.

Рената есть. К Репилову на прием была записана. А вот Надежды нетути.

А значит, она стояла на учете в районной женской консультации, к которой когда-то была приписана и я, когда ждала Машку.

Сглатываю вязкий ком в горле, вспоминая о неродившемся ребенке. Тоже еще одна жертва Накосова. Утираю слезы и пишу сообщение Свете Румянцевой. Мы с ней когда-то вместе работали, а потом она в женскую консультацию, ближе к дому, устроилась.

«Светик, можешь поднять историю болезни Нади Свешниковой? Тут ее дочка разболелась. Врачи говорят, с генетикой может быть связано», – на ходу придумываю версию.

«Буду благодарна!» – дописываю поспешно.

«Да ладно, Валюшка! Свои люди, сочтемся!» – отвечает мне подружка и добавляет еще кучу смайликов в придачу.

«Я сегодня в ночную на скорой. Сейчас затишье. Схожу в архив. Жди», – приходит следом сообщение.

Жду. Даже дышать перестаю. И все пытаюсь найти ответы на, казалось бы, простые вопросы. Почему имея целое состояние, Надежда состояла на учете в районе и рожала в нашей обычной больнице? Почему не воспользовалась деньгами? И почему Рем не настоял?

Скрины измятых страниц приходят одна за другой.

«Спасибо, друг!» – пишу эсэмэску в сбере и отправляю Светке десятку.

«Ты с ума сошла, банкирша хренова!» – присылает выпученные глаза подружка.

«Купи себе туфли или платье. О чем мечтаешь, Светик!»

«Обожаю тебя! Как раз Насте на выпускной на босоножки хватит», – печатает она.

А я снова утираю слезы. Я давно забыла, как считала копейки и жила от зарплаты до зарплаты. Забыла, как копила на туфли или на блузку. Как шарахалась по вещевым рядам в поисках мало-мальски приличной вещи. Как перешивала старые платья на Машку.

И все благодаря Рему.

«Останься с ним и дальше катайся как сыр в масле», – приходит в голову странная мысль-предательница.

Но нет! Я не могу. Точно не вывезу. Видеть его. Знать. Скорей бы этот месяц закончился, и я уеду. Куда? Сама пока не знаю. Но какая разница, где жить, если рядом не будет Лактомского?

Подкладываю под голову подушки, устраиваюсь поудобнее. Скачиваю скрины на телефон и начинаю их изучать. Пролистываю анализы крови и мочи. Мне они явно неинтересны. А вот выписку из стационара читаю внимательно.

Выходит, у Надежды была угроза выкидыша, и она лежала в нашей районке. Ладно, по скорой привезли. А потом? Почему Рем не перевел любовницу в частную клинику? Цепляюсь взглядом за дату. И вообще ничего не понимаю.

Мы тогда в Москву ездили на какой-то симпозиум банкиров. Болтались по городу, ходили в театр, занимались по ночам любовью и обедали в самых дорогих ресторанах. Рем был весел и доволен. Я точно помню! По телефону ни с кем тайком не разговаривал. Никаких указаний не давал и в экран особо не заглядывал.

Выходит, Надя сама выгребала? Или кто-то помогал? Какое-то доверенное лицо?

Одна, беременная в первый раз, и никакой поддержки. Тяжело очень.

Пролистываю скрины назад, возвращаясь к расписке о персональных данных и о назначении доверенного лица. А там прочерк. Очень интересно!

Лежать не могу. Подскакиваю на ноги. Меряю взад-вперед спальню, просчитываю варианты. Он не знал и не хотел, а она его потом поставила перед фактом?

И Лактомский мой смирился. Побоялся скандала? Выходит так…

Подхватываю сотовый. По диагонали читаю диагнозы, снова пролистываю анализы. Ищу данные отца, он же флюшку должен был сдавать, когда Ренка родилась. Без этого не выписали бы. Но сколько я не ищу, ничего не нахожу. Никаких упоминаний!

«Ладно!» – заставляю себя отвлечься от расследования. Выискиваю в истории болезни перечень Надькиной хрони. Нет там никакой страшной наследственности. Все в пределах обычного. Сердце, желудок… Ничего, что могло повлиять на костную патологию у Ренаты. И анализы неплохие. Обычная штатная беременность, без особых осложнений.

Сохраняю скрины в избранном и ложусь спать. Завтра нам в клинику, которую порекомендовал Репилов. Врачи должны сразу диагноз поставить. Это наши затупили чего-то! И если нужна операция, то будем соглашаться. Дальше откладывать уже нельзя.

«Трудный день предстоит», – уговариваю себя поспать. Вернувшись в постель, прижимаю ноги к груди, складываю ладошки под щеку. Закрываю глаза. Но заснуть не могу.