— Я понял…

— Вот как её отсюда п-перетаскивать? — потерянно бормочет Стефания.

— Всё путём, мой Ангел, — успокаивает Геныч, — я сам её отнесу.

Подавляя неуместную ревность и раздражение, я всё же отступаю, а Сашка охотно протягивает руки к Генычу.

— Я поеду на руках самого сильного самца! Только мне надо отжать мокрые трусишки… Ик!.. — и легко подхваченная Генычем, восторженно пищит: — И-и-и… полетели! С новым счастьем, придурки!

А уже спустя полчаса, обретя напряжённое перемирие, мы рассредоточились на длинной террасе — вместе, но не сказать чтоб дружно. Стешка хлопочет у круглого столика и зажигает свечи в попытке настроить пошатнувшуюся праздничную атмосферу… Инесса хлещет шампанское из горла, закусывая мундштуком… Жорик, шмыгая разбитым носом, сосредоточенно ковыряется в лобстере… а моя Александрина плещется в бассейне, исполняя очередной шлягер о недостойных мужиках.

Недостойный я и хмурый Геныч бухаем на другом конце террасы, мусоля печальную историю Георгиоса.

Как выяснилось, пока мы с Генычем охраняли трясущую задом Алекс, Германовна настраивала международный мост с немцами — типа исключительно по работе. Но Жорик заподозрил неладное, а поскольку его переговорный аппарат неисправен, сразу полез в драку, где и отхватил по сопатке в неравной борьбе.

Геныч этот замес не застал, но зато успел в тот момент, когда грек наклонился к воде, чтобы отмыть от крови руки, а Германовна пнула бедолагу под зад, и тот рухнул разбитым носом в солёную воду.

— Веришь, Вадюх, она его заебала! Вот на хера унижать пацана?

— Но он же не сопляк… Может, его это устраивает?

— А у него есть возможность высказать альтернативное мнение? — вскипел Геныч.

— А оно у него точно есть? Он же вроде… немного того?.. — осторожно предположил я.

— Чего — того? — взревел Геныч, привлекая к себе общее внимание.

— Ну ВЫ ещё п-поругайтесь, — прикрикнула Стефания.

— Не дождётесь! — протрубил Геныч и снова понизил тон только для меня: — Жорик не идиот, ясно? Руки у него откуда надо растут, в тачках нормально шарит и водит, кстати, отлично. А ты видел, чтоб дебилам права выдавали?

— Да через одного!

— Ну это да, — тоскливо признал Геныч. — Но Георгиос — нормальный пацан… только у него с речевым аппаратом проблемы. Может, травма была… хер его знает, но соображает он нормально. Просто добрый чересчур и наивный немного.

Я издали сочувственно оглядываю доброго и наивного Жору и думаю, что его проблемы гораздо глубже, но обсуждать это прямо сейчас у меня нет желания. И хотя моя проблема на фоне Жориных уже не кажется слишком тяжкой, решать её нужно немедленно.

— Слышь, Геныч, у меня там подарок для девчонок, а сейчас как раз самое время их встряхнуть. Я отскочу ненадолго.

— Я с тобой! — подрывается Геныч и отставляет наполненный стакан. — Всё равно не в коня корм.

— Может, и грека захватим? — предлагаю, глядя на грустного Жору.

— Не, пусть тут приглядывает, а то мало ли кого принесёт.

— Молоток, Вадюх! Это охренеть как романтично! — радуется Геныч, узнав, что за подарок я приготовил для наших дам. — И как я сам-то не допёр? Стефания сто пудов будет в восторге.

— Слышь, я ещё думаю организовать полёт на воздушном шаре, у них тут есть такое…

— О, не-э… это уже без меня. И без Стефании! Я, честно говоря, не особо доверяю этим неконтролируемым леталкам… а вот тёщу можешь прихватить. Вадюх, а куда мы идём?.. Чего так темно-то?

— Пришли уже, — объявляю я и освещаю мобильным фонариком своё жилище.

— Задраться в пассатижи! — Геныч тоже включает фонарь и обходит мою избушку по кругу. — Это что, твоё бунгало⁈. Хех! А что, мне нравится! Вот это я понимаю — экзотика! И, знаешь, будь я один, махнулся б не глядя. Ну давай, хозяин, приглашай!

Внутри мы не задерживаемся, да и вдвоём в моём бунгало уже не развернуться. На выходе Геныч освещает огромную пёструю коробку в моих руках.

— Впечатляет. Я бы ещё накрутил каких-нибудь ленточек-бантиков для пущей романтичности… но и так сойдёт.

— Надеюсь.

— Ладно, погнали, я дорогу подсвечивать буду. Слышь, Вадюх, а ты напиши своей рыжухе стихотворение. Долбани-ка рифмой по её строптивой натуре.

— Да я как-то с рифмой не особо в ладах.

— А чего там ладить?.. Всё ж на поверхности: любовь-кровь-морковь… хочу-лечу-кричу-торчу… Только поострее надо!

— Му-гу… я к Вам летел в такие дали, а Вы мне взяли и не дали, — срывается с языка недавно услышанное.

— Отлично, Вадюх! И поконкретнее! Типа: Коварная Александрия!..

— Александрина, — исправляю я.

— Тогда нет, — расстроился Геныч, — а то с этим именем у меня только неприличные слова рифмуются, а мы же хотим её завоевать… а не воевать против неё, правильно?..

— Факт!

— Во-от! Поэтому надо начать с главного! Зашёл, вручил ей приз и…

Вот я, мой хер и мой презент!..

Но… ты учти ещё момент…

Как я на чёрный континент

Летел, забросив все дела…

А ты мне, сука… не дала!

— Круто, Геныч! Но лучше без стихов.

— Ну да, согласен — херня получилась, — недовольно ворчит Геныч.

И оставшийся путь мы шагаем молча.

— Девчонки, а вот и мы! А что Вадюха для вас приготовил!.. Э, а где Александрия?

— Сейчас п-придёт, она в душ пошла. Ой, а что это у вас? — Стефания с любопытством осматривает коробку.

— Кажется, я догадываюсь, — фыркает Германовна.

— Это пока секрет, — с нажимом рычит Геныч и загораживает меня широкой спиной. — Так, вы сидите тут, а мы вас позовём.

Внутри виллы мы размещаем коробку на низком столике в общей гостиной, вырубаем кондиционер и включаем освещение по всему периметру комнаты. Ну вроде всё готово. Осталось собрать всех девочек.

В ожидании Алекс мы, довольные и загадочные, возвращаемся на террасу, где атмосфера уже намного веселее, чем до нашего ухода. Это радует. Геныч разливает по стаканам виски и шампанское, прижимает к себе Стешку:

— Ну что, друзья мои, за Новый год⁈

А меня вдруг посещает запоздалая мысль…

— Геныч, наверное, зря мы там коробок оставили… вдруг Сашка его обнаружит раньше вре…

Истошный визг Александрины прерывает меня на полуслове, но не замолкает, а перерастает в вопль ужаса.

Глава 22

Любовь похожая на…

Александрина

— Любовь похожая на бре-э-эд… приносит бабам только вре-э-э-э-эд!..

— Саш, п-прекращай уже этот идиотский концерт, от твоего воя скоро голова разорвётся, — рявкает на меня Стешка. — Всё, х-хватит! Тем более твои г-главные слушатели ушли. И выбирайся уже из бассейна.

Мне обидно. Невыносимо обидно, что мои самые близкие люди меня обманули. Никому нет дела до