Трудно представить, что я буду жить здесь, среди шума и миллионов людей. Но раз это необходимо, чтобы быть рядом с Алли, я смогу. Кроме того, работа у меня была все та же. И пускай это не Аляска, но океан есть океан. А через три года я снова смогу запросить перевод в Ситку.

Три года — ничто по сравнению с тем, как давно я влюблен в Алли.

Я взглянул на часы, глотнул непомерно дорогого кофе и посторонился, уступая дорогу тем, кто выходил из кафе следом за мной. Полвосьмого, а это значит, что у меня еще десять минут, чтобы пройти два квартала до дома Алли, прежде чем она уйдет на репетицию. А еще это значит, что я не спал почти сутки. Ну и ладно. Сон переоценен. Я сделал тревожный вдох и решительно выдохнул.

В заднем кармане джинсов зажужжал телефон. Как и всегда, от этого у меня участился пульс, но написала мне не она.

ГЭВИН:

Уже завоевал?

Хадсон:

Пока не видел.

Я сунул телефон обратно в карман и шагнул в море незнакомых лиц, направляясь на восток, к дому Алли.

Последние пять дней были настоящей пыткой. В доме Руссо не осталось никого, кроме одного жильца. Алли попрощалась с Джунипер. С Кэролайн. Она даже зашла в бар попрощаться с Гэвином.

Видимо, наш разговор на пляже она сочла достойным завершением всего, что было между нами.

А я нет.

Поток машин замедлялся на перекрестке. Я остановился вместе со всеми, кто по обыкновению шел на работу, в ожидании сигнала, разрешающего перейти дорогу.

Проглотив очередную порцию кофеина, я размял шею. Дорога из Хэйвен-Коув была утомительной, но она того стоила. То, что было у нас с Алли, — это не просто редкий случай, а нечто из ряда вон. И так было с того самого момента, как мы встретились. Она моя родственная душа. Любовь всей моей жизни. Какими бы словами я все это ни назвал, ими все равно невозможно было в точности описать нашу связь.

Она просто была, и я принадлежал ей.

И если это означало переехать в Нью-Йорк и молить ее о прощении, пока не заболят колени, так тому и быть. Не могу сказать, что умею пресмыкаться, но стану гребаным экспертом. Алли полюбила меня в семнадцать лет…

Она же не говорила, что до сих пор тебя любит.

Но она любит. Я был в этом так же уверен, как и в том, что вернусь, каждый раз, когда покидал самолет. Я понимал ее так же, как понимал океан, его ритмы и волны, приливы и зыбь. Алли любит меня. Она говорила это улыбками и смехом. Она кричала об этом всем своим телом. Она шептала это посреди ночи, когда укрывала меня одеялом и целовала в висок. Я видел, как она боится этого, каждый раз, когда она пыталась затеять бессмысленную ссору. Весь последний месяц она проводила со мной каждую свободную минуту, и я ни разу не пожаловался. Ведь, хоть это и занимало всего четыре процента ее рабочего дня, выкладывалась она на все сто.

Теперь пришла моя очередь.

У меня зазвонил телефон.

ГЭВИН:

Так себе у тебя скорость.

ГЭВИН:

Дома у меня все под контролем. Следуй за мечтой.

Я допил кофе, выбросил стакан в урну, поднял телефон, чтобы набрать ответ, и тут загорелся зеленый. Все поспешили через дорогу.

На перекрестке залаяла собака. Я поднял голову.

И застыл на краю тротуара.

Сэди в ярко-розовой шлейке и поводке в тон бежала рядом с Алли, виляя хвостом. Они переходили противоположную сторону улицы.

Алли. Сердце бешено заколотилось, но вовсе не из-за кофеина.

Я тут же развернулся и стал пробираться сквозь поток людей, чтобы не выпустить ее из поля зрения.

Огромные солнцезащитные очки скрывали ее глаза. Она была одета в облегающую голубую футболку, легинсы и теннисные туфли. Волосы аккуратно собраны для репетиции в высокий пучок на затылке.

Черт, я перепутал ее расписание.

Алли поправила огромную сумку на плече. Рядом с ней показалась Ева. Ладно, придется пресмыкаться и перед ее сестрой, но я справлюсь.

— Простите, — сказал я, едва не задев какого-то парня в костюме-тройке.

Я шел против людского потока, изо всех сил пытаясь не выпустить Алли из виду.

— Алли! — позвал я, но она не услышала.

Ева болтала без умолку, и от ее слов Алли улыбалась. Они приближались к дверям студии. Я остановился на краю тротуара, прикидывая, каковы шансы, что мне удастся пересечь проезжую часть невредимым.

— Алли! — позвал я еще раз, но мой голос затерялся в хоре сигналящих машин.

В дверях появился Эверетт. Он обнял Алли, крепко прижав к себе, и оторвал ее от земли. Алли широко улыбнулась: он закружил ее, и поводок Сэди обернулся вокруг них. Ева побежала за розовой нейлоновой лентой, ухватившись за нее, чтобы они не упали.

Отлично. И Эверетт услышит мои мольбы. Я не против большой аудитории.

Эверетт поставил Алли на землю, и она рассмеялась. В груди заныло. Мне не нужно было слышать — от одного только вида ее счастья осколки моего разбитого сердца стали собираться воедино.

Теперь в дверях появилась Рейган. В руках у нее был огромный букет из розовых и белых воздушных шаров. Она тоже заключила Алли в объятия, и та снова заулыбалась.

В кармане раздалось жужжание. Я рассеянно потянулся за телефоном. Вся их компания скрылась в здании «Метрополитена».

Алли дома. Она здорова, счастлива и осуществляет свою мечту.

Какое право я имею вмешиваться? Переворачивать ее жизнь вверх тормашками, когда Алли приложила столько усилий, чтобы эту жизнь вернуть? В душу заползли сомнения, но решимость их отпихнула. На свете нет никого, кто любил бы Алли сильнее меня.

Я посмотрел на экран, думая, что увижу сообщение от Гэвина. Но вместо этого получил ответ, которого ждал несколько дней.

НЕЛЬСОН:

Слышал, ты хочешь уехать с Кейп-Кода?

Пальцы зависли над экраном. Мой приезд сюда — безбашенный поступок, но в жизни Алли таким вещам почти нет места. Об этом свидетельствовало то, что она пришла на репетицию раньше обычного. Что бы я ни предпринял дальше, мне стоило учитывать ее интересы, а не только свои.

Я должен полностью посвятить себя ей. Стать тем, кого она не просто будет любить, но кто будет ей под стать. А это значит, мне придется быть таким же целеустремленным, таким же увлеченным и тактичным. Нас связала