– Я пришел, – облизывает нижнюю губу Никсон, – чтобы поговорить с тобой. Ты ведь так старательно меня все это время избегала.

Голова машинально опускается, как бы подтверждая слова шатена. Он даже представления не имеет, что я пережила в разлуке, как себя ненавидела и пыталась наказать.

– Посмотри мне в глаза, – ледяным голосом требует остановившийся в шаге от меня Райт; не подчиняюсь, и тот хмыкает: – Ну конечно… Не можешь. Стыдно?

Очень.

Мы оба молчим, однако тишиной образовавшуюся паузу назвать нельзя, ибо мое сердце бьется в истошном вопле. Требует накинуться на предмет своего обожания, обнять до хруста костей и больше никогда не выпускать из рук. Однако сделать так – значит повести себя как круглая дура.

– Скажи, – слабо выдавливает Ник, поглядев на темное небо, – ради чего ты предала меня?

– Я тебя не предавала, – по слогам произношу я, подняв подбородок.

В эту секунду наши взгляды пересекаются, и сосуды лопаются. По всему телу, кажется, но это не так. Они целы и невредимы.

– Я не верю тебе.

– Ты даже не пытался мне поверить, – горько усмехаюсь я, тоскливо улыбнувшись, – я понимаю. Любой на твоем месте думал бы именно так.

– Прекрати строить из себя невинную овечку, – отмахивается парень, скорчив гримасу, и я послушно замолкаю.

Ненависть слепит чистый взор, и Никсон поддался этому яду. Сколько бы я ни говорила, какие бы доказательства ни приводила, он мне не поверит. А почему? Потому что сам не хочет. Он внушил себе мысль, что я предатель, больше от нее не отречется. Если это так, следом назревает вопрос: зачем он здесь? Только ради правды? Или?..

– Ты день за днем собирала сведения, слушала меня, обещала молчать, а сама по ночам нам с отцом яму рыла? Я поверить не мог, когда увидел. Я думал, что с ума сойду, – с чувством признается шатен, взъерошивая кудри на макушке.

От этих слов грудь сотрясается, горит в пламени. Я моргаю много раз, выпускаю слезы, затем быстро от них избавляюсь, обнимая себя обеими руками. То ли от его колючих слов, то ли от ветра становится холодно, будто стужа вернулась и повторно наступила зима. Ха, а неплохо бы… Ведь зимой мы с ним познакомились.

– Мне очень жаль. Но я не предавала тебя, Ник…

– Придумай что-нибудь новое, это уже неактуально, – дерзко перебивает он, отчего я стреляю глазами.

– Поверь мне! Я бы с тобой так не поступила. Меня подставили, – истерично тяну я, протягивая ладонь к его лицу, однако Райт отходит в сторону, скептически глядя перед собой.

Я сейчас просто взорвусь от нахлынувших эмоций. Боль и обида собрались в комок, мучают горло, заставляют задыхаться. Я лишь дрожу губами и молча буравлю взором Ника, пока тот ведет немой диалог с самим собой.

Черт возьми, неужели он мне больше никогда не поверит? Я искренне раскаялась, причем в том, чего не совершала!

– Ты говорил, что пока есть любовь, есть и доверие, – неровным голосом, практически шепчу я. – Поставь точку здесь и сейчас, Никсон, потому что я имею право знать. Кто мы друг другу?

Он растерянно хлопает ресницами, пробегает кофейными глазами по моему лицу и не знает, что сказать.

– Доверия больше нет, – наматывает на мою шею веревку шатен.

Я слышу треск. Не знаю, откуда он исходит, но что-то трескается… Возможно, мое сердце? Или земля под ногами? Пусть лучше земля; так я хотя бы упаду и исчезну.

– Значит, любви тоже? – Райт молчит. – Ответь мне, – ступаю к нему и все же обхватываю мерзлыми руками его скулы. – Посмотри мне в глаза и скажи, что больше меня не любишь. Чего ты боишься? Что я прочту в них ложь?

Но не успеваю я усмехнуться, как парень со всем своим хладнокровием выдает:

– Я больше тебя не люблю.

После высокого полета больно падать. Я, точно птицы, летала высоко-высоко, но теперь мои крылья в крови – они сломаны, а я падаю.

Старательно пытаюсь считать в его глазах обман, однако Никсон смотрит в упор, вынуждает слушать тот самый треск, разрывает на кусочки оставшиеся надежды. Его глаза ничего не выдают, ни единой эмоции, кроме равнодушия. Этим равнодушием он меня и убил.

Я медленно опускаю руки и с трудом пячусь назад, молясь не упасть прямо перед ним, иначе картины более унизительной на моем веку не найдется. Язык прирос к нёбу, богатый словарный запас исчерпался и остается только одно: о да, как и всегда, – проливать горячие слезы.

Если моргну, щеки реки затопят, но пока прозрачная призма, искажающая окружающий мир, остается пеленой на глазах.

Трудно дышать. Легкие сжимают железные цепи. Внутри я бьюсь в истерике, снаружи остаюсь живым трупом. Что мне делать? Он оттолкнул меня, растоптал все, что было важно и дорого, то, что давало мне мотивацию бороться дальше. Это проклятие такое? Меня будут отталкивать все, кого я люблю. Черт возьми, это не смешно! Совершенно не смешно!

– Не может… быть, – сухо сглатываю я, пустив первые дорожки слез.

Ник стискивает челюсти, дергает скулами и отводит взгляд.

– Мне жаль, что все так вышло.

– Тебе жаль?! О чем ты жалеешь, позволь спросить? – срываюсь я на рыдания. – О том, что полюбил меня?

– Рэйчел.

– Прекрати весь этот спектакль. Ты ни о чем не жалеешь. Ты меня любил вообще? Ответь честно! – становлюсь вплотную, дыша прямо в его открытую шею.

– Конечно любил! – не понимает мотив этого вопроса Никсон.

– Тогда как ты мог изменить своим чувствам всего за неделю?! Как?

– Рэйчел, иногда достаточно одного слова, чтобы убить любовь. В твоем случае это целая статья.

– Господи, да не писала я эту статью!!! – не контролируя эмоциональное состояние, трясусь я не хуже человека с невротическими диагнозами.

Плевать на соседей, плевать на всю планету. Плевать на все.

– Я люблю тебя, – чуть тише продолжаю, – я не предавала тебя… Меня подставили. Это были Эрик и Кристиан. Эрик следил за мной, он знал абсолютно все, и он подменил статью. Понимаешь? Это не я. Пожалуйста, – обвиваю его талию, прислонившись к груди все телом, – пожалуйста, пожалуйста. Не отпускай меня. Не делай больно. Я люблю тебя.

– Рэйчел… – пытается отцепиться шатен.

– Скажи, что веришь мне.

– Рэйчел, как бы то ни было, мы не сможем быть вместе, – я резко поднимаю вопросительно брови и смотрю на хмурого Ника.

– Ч-что?..

– После судебных разбирательств мы с Би отправимся в Лондон. Так будет лучше.

Поверить не могу… Он так легко говорит все это, будто я для него ничего никогда