– Лужан тоже был против, – усмехается Городницкая. – Я даже не ожидала такой реакции на развод. Думала, поделим все по-честному…

– Человек при разводе становится другим, наверное. Ни Юрка, ни Рем не исключение, – тру и без того сухие глаза. И неожиданно принимаю решение. – А знаешь, даже лучше, что адвокат в Москве. Это просто здорово!

– И за квартиру буду благодарна. Ты меня очень выручишь, Верочка, - соглашаюсь торопливо.

- Ты мне тоже очень помогла, Валюша, - серьезно замечает она и добавляет. – Тогда захвачу сейчас ключи и позвоню в клининг, пусть уберут к твоему приезду».

- Спасибо, Верочка! - утирая слезы, отправляю кучу сердечек и поцелуев. А следом со стикерами и смайликами, демонстрирующими любовь и поддержку,

И закончив разговор, внимательно смотрю на Машу.

– Я уеду в Москву. Там и на развод подам, и Ренату определю к лучшим специалистам.

– Я уже поняла, – сжимает губы дочка.

– Только пока никому ни слова. Договорились?

Глава 10

«Легко сказать, не думай ни о чем! – мысленно пререкаюсь с Ремом. – Я и не думала. Жила себе спокойно, пока ты, мой дорогой, заводил на стороне вторую семью».

Это же не одноразовая акция была? Правда?

По молодости у Рема были проблемы с репродукционной системой. Сперматозоиды не с той скоростью двигались. Чуть медленнее нормы. Поэтому у нас Денис только через два года после свадьбы родился. И Вадькой я чудом забеременела. А сейчас и подавно половые клетки не доходят до финиша.

«Видать, Рем Владимирович не один год крутил с Наденькой и защитой не пользовался. Вот же урод!» – усмехаюсь горько.

Прихватив из гардеробной махровый халат, иду в ванную. Через прозрачную полукруглую стену, около которой стоит большая ванна, видна терраса, а за ней серое небо утренних сумерек, по которому уже бегут розовые сполохи рассвета.

Как же я любила здесь сидеть и смотреть на белые облака или огни ночного города. Частенько мы устраивались с Ремом вдвоем. Включали тихую музыку, пили шампанское. Я лежала на плече у мужа…

«Все. Хватит! МЫ уже в прошлом», – останавливаю поток воспоминаний. Запираю дверь и, распустив волосы, смотрю на свое отражение.

Бледная взвинченная бабка.

Еще вчера я ощущала себя девочкой. Купалась во внимании мужа, грелась в его любви и чувствовала себя молодой и красивой. За двадцать пять лет совместной жизни привыкла просыпаться на руке любимого. Млела, когда он полусонный лез обниматься. Шептал свое дурацкое «мася моя», прижимал к себе, целовал куда-то в шею, заставляя сердце биться быстрее. А потом, окончательно проснувшись, разворачивал меня к себе, нависал на локте и улыбался как мальчишка.

– Давай, а?

И я давала.

А потом мой муж ехал в банк или к Наде и дочери. Или наоборот. Сначала ко второй семье. А потом в банк. И ни разу не прокололся. Всегда внимательный и заботливый. А сам…

Умываю лицо холодной водой. Слез уже нет, я их выплакала. Только на сердце непосильная ноша и ощущение полной обездоленности.

Даже когда мама умерла, я не чувствовала себя такой сломленной. Во-первых, она сильно болела, и все к тому шло, а во-вторых, рядом была моя семья. И я верила Рему как самой себе. Ощущала себя действительно ЗА МУЖЕМ.

А мой муж в это время…

«Прекрати!» – прерываю собственные стоны.

Включаю душ, становлюсь под теплые мягкие струи. Подставляю лицо под горячую воду и не выдерживаю.

Опускаюсь вдоль стены на корточки. Обнимаю колени, утыкаюсь в них носом и реву, выплескивая на волю беспросветное отчаяние и обиду.

– Рем, миленький, как же ты мог? Что же ты наделал? Я же любила тебя, – причитаю, всхлипывая.

До сих пор люблю. Как ни прискорбно это признавать.

«Вставай. Ты сильная, – приказываю себе. – Рем предал, но жизнь не остановилась. Из-за него я точно в петлю не полезу».

Понятия не имею, как буду жить дальше. Но точно с мужем я не останусь. Разведусь. Перееду в квартиру, купленную как инвестиции и записанную на меня. Заберу из ячейки банка драгоценности. Продам и открою какой-нибудь бизнес.

Фантазирую на ходу, заставляя себя отвлечься от тяжких дум. Иначе точно сойду с ума.

Нет. Я не пропаду.

А Рем пусть остается в этой квартире вместе с дочерью. Я ни на что претендовать не стану. Он зарабатывал. Пусть радуется. Только без меня. Мне много не надо. Я сама справлюсь.

Поднявшись на ноги, набираю в ладошку шампунь. Прикрыв глаза, тщательно мою голову, словно пытаюсь смыть все прежние мысли и чувства. Но ничего не получается. Все равно думаю о Реме. О Ренате и ее маме.

Какая она была? Чем взяла моего мужа, что он кинулся к ней? А мне врал.

Смыв шампунь, умащиваю кондиционером и маской волосы. Они у меня шелковистые и тяжелые. Длиной почти по пояс. Красивые, словно жидкое золото.

Так всегда говорит Рем.

Говорил, то есть.

Сердце екает от страшного горя. Слезы беззвучно катятся по щекам, в голове зреет вакуум, а руки опускаются.

«Давай, соберись», – приказываю себе.

Всеми силами сосредотачиваюсь на приятной рутине. Тщательно втираю в волосы душистую вязкую жидкость. Распределяю ее по тонким прядям, вдыхаю аромат и смываю, направляя все свое внимание на малые радости.

Кондиционер пахнет жимолостью и медом, а у маски розовый аромат. Заматываю мокрые волосы в банное полотенце. Надеваю халат.

«Кофе выпить, укладку сделать, и на работу!» – напоминаю себе.

А еще…Взять ключи у Веры, позвонить адвокату.

Снова бездумно пялюсь на себя в зеркало. Тянусь за баночкой с кремом и отчетливо слышу командирский бас мужа.

– Мась, ты где?

Вздрогнув, поворачиваюсь. Сквозь прозрачное стекло ванной смотрю на Рема. Зацепившись за косяк двери, муж с грохотом вваливается в нашу спальню. Медленно и неуклюже, словно медведь после спячки, двигается по комнате. Пошатнувшись, хватается руками за спинку стула.

Прислоняюсь спиной к мраморной столешнице. Хватаюсь за нее руками и молчу, не двигаясь с места. Натыкаюсь на мутный взгляд мужа и понять не могу, как можно было так надраться.

Обычно Рем к алкоголю равнодушен. Иначе бы я за него замуж точно не вышла.

– Не ушла, и слава богу! – пьяно вздыхает он. Стаскивает с себя мятый свитер, откидывает на пол и заваливается в кровать прямо на покрывало.

«Он же в полном ауте», – выскакиваю из ванной