— Как ее зовут?

Я перехватил щенка поудобнее. Мы подошли к бригаде медиков и командиру. Капитан Хьюитт всегда выглядел немного раздраженным, но сейчас был вне себя от ярости.

— Сэди, — пробормотал парень. — Моя бывшая так ее назвала. — Он поднял на меня взгляд. — Может, катер все-таки удастся поднять?

Этот чудик серьезно?

— Нет. Ему уже не помочь, — ответил за меня Бичман и передал медикам сводку о пациенте. — Не зря это место называют кладбищем Атлантики.

— Ты рисковал экипажем из-за собаки? — спросил меня капитан Хьюитт, нахмурив густые серебристые брови и скрестив руки на идеально отглаженной форме.

Кажется, меня ждала очередная лекция о том, насколько я безбашенный, но я давно усвоил: лучше рискнуть собой и вернуться с выжившим, чем даже не попытаться.

— Никакого риска для экипажа не было. Закончили за пять минут до критического срока Ортиса, — ответил я.

Я передал Сэди медику и почувствовал, что закипаю от гнева: хозяин на щенка даже не посмотрел.

— Ей нужен ветеринар.

Медик кивнул.

— Ты избежала печальной участи, кроха. — Бичман на ходу почесал собаку за ухом. — Я бы даже сказал, ты от нее уплыла.

Тяжкий вздох капитана Хьюитта чуть не сбил меня с ног, как поток из-под лопастей вертолета.

— Почему с вами вечно одни проблемы, старшина Эллис?

— Потому что я всегда оказываюсь в нужное время в нужном месте, — пожал плечами я.

Это было моим величайшим благословением, но в то же время величайшим проклятием.

— Самый везучий сукин сын из всех, кого я знаю. — Бичман постучал по моему шлему.

Мы с Эриком перевелись на авиабазу Кейп-Код примерно в одно и то же время. За три года этот калифорниец стал моим лучшим другом, ближе него и семьи у меня никого нет. Капитан Хьюитт закатил глаза:

— Высохните как следует. Увидимся послезавтра.

Ура! Целый выходной перед следующей сменой!

— Так точно, сэр.

— Какие планы на вечер? — спросил Бичман. Мы шли к ангару, он сунул шлем под мышку и провел рукой по коротким каштановым кудрям. — Если вдруг забыл, сестра Джессики жаждет с тобой познакомиться.

— Я подумаю.

Я и правда думал, пока не открыл шкафчик и не увидел на телефоне сообщение от Кэролайн.

Спустя два часа и одно переодевание я вошел в незапертую боковую дверь с двумя пакетами продуктов в руках и оказался на родительской кухне… то есть на кухне Кэролайн. Пять лет назад моя старшая сестра выкупила у родителей дом и кафе. Они оставили ей заведение и уехали с побережья, но для меня это все еще было их кафе.

— Я пришел! — объявил я, перекрикивая доносившуюся сверху классическую музыку, и положил пакеты вместе с ключами на столешницу кухонного острова.

Кухня не менялась с тех пор, как я перешел в среднюю школу. Тогда мама была без ума от яблок. Она поклеила обои с рисунком из яблок и повесила занавески с таким же узором. Даже ручки выдвижных ящиков были сделаны в виде красных яблок. Кэролайн постоянно твердила, что надо бы сделать ремонт, но так ничего и не тронула. Время здесь словно остановилось. Вернувшись сюда три года назад, я почувствовал себя чужаком. Я изменился, а мой дом — совсем нет.

— Спасибо! — Кэролайн вошла в комнату, на ходу закалывая шпильками светлые волосы, чтобы не лезли в лицо. — Что бы я без тебя делала, Хадсон!

Она чмокнула меня в щеку и заправила в джинсы белую форменную рубашку с вышитой надписью «Эллисы» на груди.

— Есть идеи, где он? — спросил я, стараясь скрыть раздражение в голосе, и приподнял козырек бейсболки с эмблемой «Брюинз».

Субботние смены приносили Кэролайн большую выручку, и Гэвин это знал. Не явиться сегодня было просто свинством.

— Наверное, отсыпается, — бросила она, пожав плечами, и потянулась за сумочкой, висевшей у двери. — Ты же знаешь Гэвина.

— Еще бы.

К сожалению, именно поэтому меня и не удивило утреннее сообщение сестры. Полагаться на Гэвина — все равно что на однослойную туалетную бумагу. Из-за его легкомысленности мы вечно влипали в какое-нибудь дерьмо, и со временем его нелепые отговорки перестали казаться такими смешными.

— Если он появится, дай знать. Я заканчиваю в пять, — сказала Кэролайн, взглянув на часы.

Обе стрелки стояли почти вертикально.

— Выдержишь с ней пять часов? Она… не в духе.

— Ей же десять.

Светильник с тремя лампочками над островком задребезжал, и музыка оборвалась.

— Просто ты единственный, кто нравится моей дочери. Наверняка она только что заметила твой пикап у дома, потому что до этого музыка не смолкала два часа, — сказала Кэролайн, перекинув сумочку через плечо. — А вот меня она, кажется, считает врагом общества номер один.

— Если согласишься записать ее в школу Мэдлин, это поможет.

Судя по плейлисту, они опять поругались из-за балета.

— А потом смотреть, как моя дочь превращается в избалованную фифу? — усмехнулась она, услышав легкие шаги на лестнице. — Ни за что! Мало того, что сестрички Руссо со своими постными минами и августовским конкурсом превращают этот город в цирк, — они еще и морочат голову нашим девочкам, которые потом лелеют надежду, что у них есть шанс обойти этих претенциозных соплячек и получить стипендию в этой дурацкой школе! Меня просто… — Она напряглась, как струна. — В общем, ни за что.

Ну началось.

— А вдруг у Джунипер получится? Не попробуешь — не узнаешь.

Я по обыкновению пропустил мимо ушей ее выпад в адрес самой известной семьи отдыхающих в нашем городке, но сердце сжалось. Я сунул руки в карманы джинсов. Теперь только одна сестра Руссо бывала в Хэйвен-Коуве каждый август — Энн. Ева и Алли — ни разу. Может, оно и к лучшему.

За спиной скрипнула ступенька, наверняка третья: в детстве она всегда выдавала и меня.

— Балерины и их конкурс делают Хэйвен-Коуву кассу. На это ты вроде не жалуешься, — заметил я.

Сердце защемило сильнее. Почему я по-прежнему так сильно скучаю по ней, ведь прошло десять лет? Я все еще тосковал по глазам цвета виски, по тому, как она морщила нос, когда смеялась, по ее улыбке — не безупречной и фальшивой, какой она одаривала других, а искренней, предназначавшейся только мне. А еще она умела слушать, очень редкий дар…

— Кассу делают их родители. И поддержи меня для разнообразия, — сказала Кэролайн, ткнула в меня пальцем и приподняла брови. — Вы с Гэвином во всем потакаете Джун, а мне хочется, чтобы хоть кто-то из вас был на моей стороне.

Ее плечи поникли. Она вздохнула. Свет упал на ее лицо, подчеркнув темно-фиолетовые круги