Дурное сердце начинает трепыхаться в груди, когда я вижу, как в новом Лиаме вдруг проскальзывают черты моего лучшего друга, с которым мы когда-то могли часами шутливо собачиться без повода. И смеяться до боли в животе.

– Да что ты за человек такой, а? Моя мать беременна, мне грустно, ну пожалуйста, Лиам, – давлю я на жалость.

– Какая же ты хитрюга, Луна, – смеется он. – Господи, я тебя обожаю.

Теперь мое сердце останавливается. А Земля наверняка перестает вращаться.

С лица Лиама пропадает улыбка.

– В смысле, это обожаю, – бормочет он. – Твое чувство юмора. Вечно ты меня смешишь.

А потом как ни в чем не бывало он протягивает мне смарт-ключ, но, стоит моим пальцам его коснуться, быстро отдергивает его. Я раздраженно рычу, а он сыплется со своего же прикола, как пятиклассник. А потом все же отдает ключ.

– Серьезно?

– Слаб человек, – просто улыбается он в ответ. – Но пообещай хоть немного поумерить свою «ясамость» и слушать, что я тебе говорю. Здесь очень мощный движок.

– Так переживаешь, что даже слова стал новые придумывать, – дразню его я.

Лиам пытается испепелить меня взглядом, но у него ничего не выходит. Я же знаю, что ему тоже сейчас хорошо, что он не прочь провести со мной пару часов. Потому что явно до сих пор не может устоять перед моим обаянием. Поэтому он закусывает губу, чтобы не рассмеяться и не выдать, что он не такой уж бесчувственный чурбан, каким хочет казаться.

– Обещай.

– Ладно, – закатываю я глаза.

А потом он протягивает мне ладонь, чтобы скрепить договор нашим особым рукопожатием. От этого жеста мурашки бегут по коже. В конце мы зависаем, не отпуская рук, и, заговорщически улыбаясь, смотрим друг на друга. Чтобы не утонуть окончательно в его зеленых водах и успокоить затрепетавших в животе бабочек, спрашиваю, куда поедем. Ухмылка в уголке рта не предвещает ничего хорошего.

– Мы едем крушить.

Глава 28. Лиам

♪ Revolution – UNSECRET

И минуты не проходит, как демоненок начинает ворчать из-за того, что я заставил ее закрыть глаза. Она что, считает, что я способен заставить ее вслепую переходить дорогу? В другой ситуации это могло бы меня задеть, но после сегодняшнего утра желание толкнуть ее под колеса такси кануло в пустоту. Ее пальцы так сильно впиваются мне в бицепсы, что на коже остаются царапины от ногтей.

– Вот теперь можешь открывать.

С силой протерев глаза, Луна озадаченно поднимает на меня взгляд.

– Комната ярости? Это еще что такое?

– Место, где воплощаются самые смелые желания, – шепчу я ей на ухо. – А именно – желание все разнести.

– Место, где можно все ломать? – восторженно вскрикивает она.

– Ага.

Она начинает скакать от радости, повизгивая, как умирающий грызун.

– Это же именно то, что мне нужно!

Знаю, радость моя.

Нас встречает невысокий лысый мужик лет тридцати.

– Все просто. Сюда приходят ломать вещи, которые окружают нас в быту – компы, посуду, мониторы, – чисто чтобы побеситься, сбросить напряжение после рабочего дня, выместить боль разбитого сердца, короче, выплеснуть весь свой гнев. Вы имеете полное право и даже обязаны вообще все тут разгромить, – говорит он с улыбкой всех работников сферы обслуживания.

♪ Луна аж дрожит от нетерпения. Администратор отводит нас в комнату, где мы надеваем комбинезоны, обувь с усиленным носком, перчатки, а также защиту на голени и грудь, чтобы нас не посекло разлетающимися осколками. Я хватаю лом, а Луна берет бейсбольную биту.

С экрана телефона выбираем обстановку комнаты – стол с разной посудой. Нам предстоит разбить тарелки, бокалы и пустые бутылки из-под спиртных напитков.

– Готова?

Она несколько раз подпрыгивает на месте, как боксерша перед боем, и бьет по стоявшим на полке винным бокалам. Комнату наполняет звон бьющегося стекла. От ее довольного стона так и веет легкостью.

– Господи, как же хорошо.

В маске видны только ее глаза, но по голосу слышно, что она улыбается.

– Давай, – подбадривает она меня. – Попробуй – и сам увидишь.

Мой лом влетает в экран телевизора, и чувство глубочайшего удовлетворения отправляет меня в нирвану. Несмотря на жестокость ударов, с которой мы крушим все вокруг, есть что-то завораживающее в том, чтобы смотреть, как предметы быта разлетаются на куски. Я подхожу к компьютеру и вымещаю на нем накопившееся за несколько недель раздражение. Мышцы напряжены, дыхание сбивается, но никогда еще я не чувствовал себя лучше. Луна выплескивает гнев на рамки с фотографиями, на книжный шкаф… С криком опускает биту на все, что попадается под руку. Так яростно наносит удары направо и налево, что я останавливаюсь и начинаю наблюдать за ней. Моя дьяволица бесчинствует, задыхаясь. Выкладывается на все сто. Отхожу в сторону, чтобы дать ей дорогу.

– Отпусти себя, крошка Луна.

От яростного вопля, который вырывается у нее из груди, у меня на затылке волосы встают дыбом.

– Я ее ненавижу! – орет Луна, разбивая битой бутылку виски. – За что она меня так невзлюбила?

Фужеры для шампанского.

– Почему этот ребенок, а не я? – бушует она.

Стопка тарелок, влетев в стену, разбивается на тысячу осколков.

– Как можно бросить собственную дочь?

Гневный рев превращается во всхлипы, когда Луна с тяжелым дыханием выпускает биту из рук. Наше занятие вымотало ее. Она поворачивается ко мне, и я замечаю дрожащие плечи и покрасневшие от слез серые глаза. Ее горе будит во мне злобу, и тогда уже я хватаю лом, чтобы дать волю чувствам. Злость и адреналин, смешавшись, текут по венам, и я вымещаю на собранном в комнате барахле всю ту боль, которую чувствую, вспоминая о своем детстве, родителях, Майке, Чарли и Луне.

– Вот бы мой отец любил нас так сильно, чтобы остаться! – взрываюсь я и в припадке бешенства надвое разламываю стул.

Я не узнаю собственный голос. Он какой-то пронзительный. Ломающийся. Мне больно. Так больно, что хочется содрать с себя кожу.

– Было бы лучше, если бы моя мать умерла! – кричит Луна и яростно швыряет телевизор экраном в стену.

– Я злюсь на мать за то, что она осталась с этим ублюдком-отчимом! – рявкаю я и со звериным рычанием переворачиваю стол.

– Злюсь на себя за то, что не смог уберечь Чарли! – продолжаю я.

Ком в горле горит огнем, пока я рушу все, на что падает взгляд. Под невыносимым грузом сожалений слетаю с катушек. Слышу лишь бешеный пульс и оглушительный грохот, с которым все падает и разбивается. Луна