– Злюсь на себя за то, что бросил тебя! – ору я и бью кулаком в стену.

Она подпрыгивает, не понимая, что я говорю о ней. Злюсь на себя за то, что уехал, не выслушав ее. Что боль и ненависть так застили мне глаза. Я же с ума по ней сходил, черт возьми. Только с Луной мне хотелось жить. Каждый удар моего сердца посвящался ей. Девушке, которая была лучшей частью меня.

В груди разливается лава, сердце обливается кровью. Я так часто хотел поставить его на паузу. Забыть о нем. Оставить эту любовь в прошлом, чтобы боль прекратилась. Но это оказалось невозможно. Она проникла в каждую клеточку тела.

Луна осторожно кладет руку мне на предплечье, и я возвращаюсь в реальность. Мы оба часто дышим, пытаясь не захлебнуться старыми обидами. Эмоции берут верх, и я срываю с нас маски и перчатки, чтобы поцеловать ее. Поцеловать как в первый раз. Наши губы сталкиваются, и становится не разобрать, чьи слезы делают их вкус соленым. Она забрасывает руки мне на шею, и я, приподняв за бедра, прижимаю ее к ближайшей стене. Этот поцелуй ни с чем не сравнить. Он торопливый, страстный, полный отчаяния. Мы пытаемся сбросить оковы горя и заменить его новыми воспоминаниями. Даже сквозь ткань комбинезонов я чувствую, как колотится сердце у нее в груди. Она яростно набрасывается на мой язык, вырывая стон. Беспорядок вокруг прекрасно отражает царствующий в нас хаос. Рассудок снова проигрывает сердцу, и я позволяю урагану «Луна» поглотить себя.

– Мы совершаем ошибку, – стонет она.

– Знаю, но это так приятно.

И это еще слабо сказано. Не просто приятно, это умопомрачительно.

– Для этого есть другие места, – раздается вдруг из динамиков шипящий голос. – Вы можете оставить свои пожелания в ящике для сбора идей и предложений у ресепшена, и мы подумаем над тем, чтобы в будущем добавить в комнату пару кроватей.

Придя в ужас от того, что нас застукали, мы начинаем смеяться. Щеки Луны горят, а губы припухли после поцелуя. Но мое внимание привлекают глаза. Из них исчезла вся грусть. Она похожа на ту Луну, которая много лет назад заставляла меня улыбаться и забывать обо всех проблемах. Может быть, сегодня я для нее тоже Лиам из прошлого – друг и надежное плечо. И эта мысль греет мне душу.

Не выпуская ее из объятий, целую в переносицу и спрашиваю:

– Хочешь, в «Макдоналдс» заедем?

Она смеется хрипло то ли как старушка, то ли как ведьма, а потом кивает.

Глава 29. Лиам

Луна хихикает, глядя на мои руки.

– Чего улыбаешься? – спрашиваю я.

– Ты не забыл.

Не сразу понимаю, о чем она говорит, пока не опускаю взгляд на собственные пальцы. Оказывается, я машинально забрал у нее гамбургер, чтобы вытащить из него все огурцы и переложить в свой. Будто и не переставал так делать все эти годы.

– Тебя это удивляет?

Если честно, я тоже их ненавижу и забираю их у нее только потому, что знаю, какое отвращение она к ним питает, а я не выношу, когда еду выбрасывают. Но ей я об этом никогда не скажу.

– Не ожидала, что ты будешь помнить обо мне все до мельчайших деталей.

Усмехнувшись тому, насколько ее предположение неверно, вытягиваюсь на сиденье и скрещиваю руки на груди.

– У тебя двадцать семь веснушек, и тебя парит, что это нечетное число. Заходя в комнату, ты первым делом включаешь музыку, чтобы заполнить тишину. Спишь ты, накрывшись одеялом с головой. Прикусываешь кончики пальцев, когда нервничаешь. Ах да! Еще у тебя аллергия на авокадо и сою.

И только закончив перечислять, я понимаю, что на каждый вздох Луны отзываюсь всем своим существом.

– Выпендрежник, – говорит она, краснея.

– Значит, вот это тебя смущает?

– Отстань, – пищит она. – А ты проводишь рукой по волосам, когда волнуешься из-за меня.

– А вот и нет, – отрицаю я.

– А вот и да.

– Врушка.

– Нудила.

– Нахалка.

– Дурак.

Придвинувшись, она отвешивает мне щелбан, как не раз делала в детстве. А когда собирается отодвинуться обратно, одной рукой я хватаю ее за запястье, а второй обхватываю затылок, чтобы приблизиться нос к носу. Смешать дыхание. Несколько секунд я жду, что она меня оттолкнет, но, стоит ей затрепетать, как я впечатываюсь своими губами в ее. Пока она мнет мою рубашку, опускаюсь ниже, к шее, чтобы почувствовать под пальцами ее частый пульс. Через несколько минут разрываю поцелуй и наблюдаю за тем, как она пытается прийти в себя.

– Зачем ты это сделал? – спрашивает она, с трудом переводя дух.

– Это единственный способ тебя заткнуть.

Она отворачивается, чтобы спрятать улыбку.

– Я в туалет.

Проводив ее взглядом, пользуюсь моментом, чтобы отправить пару писем. Естественно, у меня висит уже пять пропущенных и два сообщения от Одессы. Наверняка она уже знает о том, что офис я покинул в сопровождении Луны, и уже на пути в полицию, чтобы заявить о моей пропаже.

В тот день, когда я сказал ей, что передумал увольнять Луну, Оди, вопреки ожиданиям, не стала кричать, и в каком-то смысле это оказалось даже хуже. Она просто сказала не бежать плакаться ей, когда эта история неминуемо обернется для меня катастрофой. Я не знаю, почему судьба решила вновь свести нас с Лу, но я отказываюсь приписывать ей дурные намерения. Что же до отмененной встречи с инвесторами, то я разберусь с последствиями.

Луна возвращается с улыбкой на лице, не догадываясь, что скоро от той не останется и следа, потому что нам предстоит обсудить то, что нас сюда привело.

– Что думаешь делать с матерью?

Ее плечи напрягаются.

– Не знаю, – отвечает она, опустив глаза на мороженое.

Она, видимо, думает, что если не смотреть на меня, то я исчезну.

– Я знаю, как тебе больно, но мне кажется, что тебе стоит присутствовать в жизни этого ребенка. Ты же всегда хотела большую семью?

Она берет картошку фри и макает ее в ванильное мороженое, не обращая на мои слова внимания.

– Этот ребенок не выбирал родителей, но, если твоя мать будет относиться к нему так же дерьмово, как и к тебе, ему понадобится твоя помощь. Из тебя выйдет прекрасная старшая сестра. Это очень приятное чувство, когда карапуз хвостиком за тобой ходит и пытается повторять все, что ты делаешь. Я помню, как Чарли…

Луна поднимает голову, и, осознав, чье имя только