– Она все еще хочет, чтобы ноги твоей в лейбле не было, но я – нет.

– А это имеет какое-то отношение к тому, что Орхидея отказывается сотрудничать со всеми, кроме меня?

– Так ты вернешься или как? – рычит он.

Ясненько.

– Нет, спасибо. Я не ваза, которую можно переставлять туда-сюда, пока твоя крестная не узнает, что ты ее ослушался.

– Это мой лейбл.

В тот же миг он понимает, что совершил ошибку.

– Значит, ты мог оставить меня, но выбрал этого не делать.

Тишина.

– Похоже, я все еще тебя ненавижу, так что это ответ на твой вопрос, – бросает он.

– Что ж, придется тебе продолжать ненавидеть меня на расстоянии, потому что я не вернусь.

Снова тишина. А потом я слышу, как он куда-то идет, открывает и закрывает холодильник. В это время зарываюсь лицом в подушку и накрываюсь одеялом с головой.

– Коллинз, я слушаю твои требования. Что заставит тебя вернуться?

Раздражение в его голосе заставляет мои губы растянуться в торжествующей улыбке. Я ненадолго задумываюсь. С одной стороны, велико желание пойти на поводу у своей гордости и найти себе другую работу, но с другой стороны… Я столько всего придумала для альбома Орхидеи, я так верю в ее талант, что уверена – в следующем году она получит «Грэмми» в номинации «Открытие года».

– Я хочу прибавку к зарплате и возможность поработать над следующим альбомом Minsk.

– Исключено.

Я знаю, что он говорит только об одном из моих условий. Самом важном.

– Почему? Я знаю, что он еще не подписал контракт с лейблом, но вы ведь уже на стадии переговоров, разве нет?

Молчание.

– Я вернусь, если смогу поработать с ним хотя бы над одним треком.

– Похоже, ты не вполне понимаешь, чего просишь, Луна. Он не работает с новичками.

О, я знаю, что все не так просто. Minsk – артист с десятками премий за плечами и миллионами прослушиваний на платформах – работает только с лучшими.

– Не забывай, что это тебе надо, чтобы я вернулась, а не мне.

Лиам что-то бормочет, и вряд ли это перечисление моих лучших качеств.

– Ладно.

Господи, он сдается, и мне приходится прижать руку ко рту, чтобы заглушить радостный визг.

– Само собой, мне понадобится это согласие в письменном виде…

– Чтоб завтра в девять была на работе, – перебивает он меня.

– Через пару дней. Мне нужно оправиться от морального ущерба, которое мне нанесло столь несправедливое увольнение.

– Дважды повторять не стану, – цедит он и бросает трубку.

В ту же секунду сбрасываю одеяло и вытягиваю руку с телефоном, чтобы отправить ему селфи, на котором я улыбаюсь, показывая в камеру средний палец. Но тут в дверь звонят, и по моей коже пробегает холодок нехорошего предчувствия.

Глава 26. Лиам

♪ Pain’s my only home – Zevia

– Мисс Коллинз не может вас принять. Она на деловой встрече до самого вечера.

Направляясь на встречу с потенциальными инвесторами, морщусь, услышав эту ложь. На ресепшене Ким беседует с какой-то светловолосой женщиной, которая выглядит так, будто только что вышла из модного бутика.

– И когда она вернется?

Женщина пытается скрыть раздражение, но пронзительный звон ее голоса говорит сам за себя.

– Не могу сказать, – отвечает Ким. – Она просила отменить все назначенные на сегодня встречи.

Очередная ложь. Луна еще не вернулась на работу. Что здесь происходит?

– Ким, что-то не так?

Женщина поднимает на меня глаза, разглаживая ткань длинной цветастой юбки, прежде чем грациозно отбросить светлые волосы за спину. Ее глаза необычного серого оттенка вдруг кажутся мне знакомыми.

– Добрый день, мистер Дэвис, – приветствует меня Ким. – Все в порядке. Я просто объясняла миссис Миллс, что сегодня встретиться с Луной не получится.

– Миссис Миллс? – вскидываю я брови.

Воспоминание прилетает как обухом по голове и разливается во рту горьким привкусом.

– Вы мать Луны.

Это был не вопрос, но она кивает так, будто принимает комплимент за удачно сыгранную роль, к которой никогда не имела отношения.

– Мы похожи, не правда ли?

Она соблазнительно улыбается, прежде чем протянуть мне руку со свежим маникюром, унизанную баснословно дорогими кольцами. Похоже, она немало заработала на пении. Ее рука вяло опускается, когда я отказываюсь ее пожимать.

– Не то чтобы, – цежу я сквозь зубы.

И радуюсь, когда ее лицо искажает гримаса.

– Может быть, у моей дочери есть рабочий телефон? – спрашивает она у Ким. – Я вылетаю в Филадельфию сегодня вечером, и мне просто необходимо успеть поговорить с ней. Видите ли, – продолжает она, глядя на меня, – Луна, как испорченный ребенок, снова закатила истерику. И, зная ее, если я не разберусь с этой проблемой немедленно, мне еще долгие годы будут это припоминать.

Мы с Ким неверяще смотрим друг на друга. То, как она говорит о Луне, приводит меня в бешенство. Я впервые в жизни вижу Эмму Миллс, но, черт возьми, если однажды Луна попросит меня избавиться от нее, я сделаю это без всяких колебаний. В шаге от того, чтобы взорваться, делаю то, что не грозит мне ночью в обезьяннике.

– Вам лучше уйти.

– Простите?

Щелчком пальцев подзываю Гераклита из службы безопасности.

– С сегодняшнего дня миссис Миллс запрещен доступ на этот этаж.

– Понял, мистер Дэвис. Прошу вас, пройдемте.

– Да кто вы такой? Я не уйду отсюда, не поговорив с дочерью, – возмущается она, уперев руки в бока.

Я сжимаю ее предплечье так крепко, что она морщится, и наклоняюсь к ней так, чтобы больше никто меня не услышал:

– Вашей дочерью? Вы о той девочке, которую вы бросили много лет назад, нисколько о ее судьбе не заботясь, потому что она мешала вам изображать на сцене куртизанку высшего класса?

Я хочу ранить ее этими словами. Эмма Миллс сделала свой выбор, разбив заодно чистое сердце маленькой девочки с волосами белыми, как лунный свет. Проблеск ненависти в ее глазах меня трогает мало. Подумаешь, никогда не пригласит меня к себе на Рождество.

– Вы понятия не имеете, о чем говорите.

– Для меня имеет значение только версия Луны. А теперь проваливайте.

Приказываю Гераклиту ее вывести. Стук ее каблуков постепенно стихает.

– Луна у себя?

Кимберли разыгравшаяся у нее на глазах сцена явно шокировала. Я подозреваю, что она все слышала, но ей хватает мозгов сделать вид, что нет.

– Она в своем ка… в своем бывшем кабинете. Мне кажется, она там со вчерашнего вечера. Просила, чтобы ее никто не беспокоил.

– Ко мне это не относится.

♪ Отпираю дверь кабинета