Сначала мы шли молча. Улицы были слишком узкими, чтобы вести разговор на ходу.

В тот вечер Рим казался особенно приветливым: транспорт почти исчез, остались только вечные толпы туристов. Они шатались повсюду, вцепившись в свои телефоны, словно от них зависела жизнь. Глядели в экраны, а не вперед и неизменно оказывались посередине узкой улицы, не догадываясь посторониться ни вправо, ни влево, даже когда кто-то шел им навстречу. Почему в незнакомых местах люди всегда проявляют свои худшие качества?

Каждый раз, когда мы с Бастьяном уступали дорогу прохожим, я намеренно прижималась к нему, чтобы наши тела как бы случайно соприкоснулись. Я хотела почувствовать, что он действительно рядом. Чем дальше мы шли, тем шире становились улицы, а толпы постепенно редели.

Когда мы переходили оживленный перекресток, он взял меня за руку и посмотрел в обе стороны, прикрывая меня собой, пока мы петляли между машинами. Он был тактичным и вежливым, задавал несущественные вопросы, учтиво отвечал на мои. Если я казалась рассеянной, то лишь потому, что точно знала, что должна сделать и как нужно действовать. Но для этого мне требовались тишина и уединение – самые ценные вещи в нынешнем мире.

С годами я поняла, что даже в одиночестве не оставалась по-настоящему одна. Теперь Бастьян, оказавшийся в центре всеобщего внимания, столкнулся с похожим испытанием. Я была уверена, что за нами следят. Министерство внутренней безопасности США никогда бы не позволило кандидату в президенты гулять по улицам Рима в одиночку. Мне было совершенно все равно, где находятся соглядатаи и что они думают о нашей встрече. Жизнь давно научила меня, что беспокоиться из-за чужого мнения не стоит. Все равно кто-то ненавидит, немногие сочувствуют, но любопытны все без исключения.

Мы прошли мимо моста Понте-Гарибальди и где-то на Лунготевере де Ченчи свернули на Виа дель Темпо. Я узнала район: это был знаменитый еврейский квартал. Он считался одним из старейших в мире, уступая только венецианскому.

С Бастьяном было легко идти рядом. Никто из нас не вел за собой, но каждый словно следовал за другим. Как будто у нас был общий невидимый компас.

– Мне нравится, что ты сделала с волосами, – сказал он, указывая на мою голову и не пытаясь скрыть восхищение.

– Ты имеешь в виду цвет?

Это уже не был мой натуральный пепельный блонд. Я перекрасилась в платиновый.

– Нет, я про стрижку. Тебе идет.

Всю жизнь у меня были длинные волосы, но в сорок с небольшим я внезапно отважилась на каре. Плечи впервые ощутили свободу, затылок снова дышал. Я чувствовала себя обновленной и беззаботной. Прическу теперь было легче укладывать, волосы стали послушными, в отличие от моей неуправляемой жизни. Впрочем, это вот-вот должно было измениться.

Мы подошли к небольшой, но живописной площади с журчащим фонтаном посередине. Вокруг располагались бар, две сувенирные лавки, уже закрытые, и старая остерия, запертая на железную цепь. На ее грязной стеклянной двери тусклыми буквами проступало название «Pane e Vino. Хлеб и вино».

Пожалуй, эта площадь выглядела невзрачно по сравнению с тяжеловесами вроде Пьяцца ди Треви, Пьяцца дель Пополо или Пьяцца Венеция. Сейчас она напоминала мне недостроенную или заброшенную декорацию старого фильма, которой недоставало важных деталей. Я надеялась, что мы сможем где-то присесть, но все вокруг словно вымерло, а официант из бара уже собирал стулья и заносил их внутрь.

Я спросила Бастьяна, идти ли нам дальше или задержаться здесь, ведь людей почти не было. Он, казалось, меня не слушал, лишь загадочно улыбался. Los ojos del diablo. Глаза дьявола. Пальмира как-то сказала мне, что нужно остерегаться мужчины с глазами дьявола. В тот период она уверяла всех, что умеет предсказывать будущее по кофейной гуще.

Из бара вышла молодая пара, затем они обернулись и направились к нам. Парень поднял мобильный телефон, и я замерла, решив, что он узнал Бастьяна. Оказалось, что это были туристы из Корнуолла. Они услышали, что мы говорим по-английски, и попросили сфотографировать их на фоне фонтана, изображавшего четырех бронзовых юношей, сидевших на мраморных раковинах и дельфинах. По краям верхнего бассейна расположились четыре черепахи. Немногие знают, что черепах добавил знаменитый скульптор Джованни Лоренцо Бернини спустя семьдесят лет после того, как фонтан был построен другим архитектором.

Я позавидовала стремлению этой пары хранить воспоминания. Мои собственные либо отвлекали, либо просто терзали.

Парень с девушкой поблагодарили нас и на этот раз ушли, рассматривая фотографии в телефоне и тихо посмеиваясь.

– Ты не боялся прийти один? – поддразнила я Бастьяна, поправляя сумку на левом плече и проверяя, застегнут ли внешний карман. – А вдруг у меня был скрытый умысел?

– Когда я один, меня никто не узнает, – рассмеялся он.

Я заметила у него на запястье стильные часы из нержавеющей стали, квадратные, с римскими цифрами. Порой я гадала, откуда у него такое состояние. Выяснять, кто его финансирует, было бы все равно что играть в крестики-нолики. Мой выбор стратегии зависел от того, кто сделает первый ход: я спрошу или он сам расскажет.

– Я обрадовался, что ты попросила Попплстона передать мне сообщение. Я всегда хотел с ним познакомиться. Он такой колоритный тип, настоящая легенда.

«Эд бы с этим не согласился», – подумала я и села на металлическое ограждение фонтана, наслаждаясь журчанием воды за спиной.

– Знаешь, что он мне сказал, – с загадочным видом продолжил Бастьян, – после того, как задал вопрос про песню Сэма Кука?

Вариантов было бесконечное множество: Попплстон больше всего на свете любил играть на аудиторию, не важно – широкую или узкую.

– Он сказал, что даст мне бесценный совет… бесплатно. – Бастьян поднял взгляд к небу, будто искал луну. – Что не стоит пытаться тебя спасать. В лучшем случае я должен помочь тебе сделать шаги, которые ты сама наметила.

Это звучало вполне в духе Эда.

– Почему ты предложил встретиться именно в Риме? – полюбопытствовала я. – Находился в Италии по делам?

– Для отвода глаз я запланировал отпуск на Сицилии, чтобы избежать любых политических мероприятий. Проскользнул через аэропорт Чампино сегодня утром. Я помню, как ты рассказывала мне про церковь, куда всегда ходишь. Поэтому я решил, что площадь – хорошее место для встречи. Мы следили за тобой со вчерашнего дня. Мои люди