– Что с тобой, козочка? – спросил он, пристально глядя на меня. – Ты никогда не была такой тихой. И уж точно не боялась летать.

Когда официант принес винную карту, Эд передумал и заказал холодное итальянское пиво. Краем глаза я заметила, что пара за соседним столом перед своим уходом узнала Эда.

Из жалости к ним я надеялась, что они не подойдут. Потому что, если попросить у Эда автограф, можно услышать только одно:

– Вы меня с кем-то путаете. Богарт, Гейбл, Оливье, Уэллс… Вот они были кинозвездами. А я просто чувак, который ужинает.

Эд отвлекся от еды.

– Первый раз, когда я тебя увидел, родители тебя потеряли. Помнишь?

Я не помнила. Он взял оливковое масло, полил им брускетту и разломил вилкой хрустящий хлеб.

– Ты погналась за щенком и убежала с пляжа, – усмехнулся Эд. – Нас там было сколько? Человек десять? Плюс съемочная группа… и никто не заметил, что ты пропала. Ты залезла на скалы, добралась до самой вершины. Сколько тебе тогда было? Три-четыре года, наверное?

Видимо, это случилось тем летом, когда мы проводили каникулы на острове в Хорватии.

– Ты была в кирпично-красных сабо на деревянной подошве, прыгала в них с камня на камень, как лягушка по гальке. К закату пришлось вызывать профессиональных альпинистов, чтобы снять тебя со скалы.

Видимо, я погналась за дедушкой Балисто. Макс получил его в подарок от баварской полиции в Мюнхене во время одной из поездок.

– Вот почему я стал звать тебя козочкой.

Я не помнила ни того лета, ни скал, но у Эда, несмотря на возраст, память была безупречная.

Он часто бывал в Саличе. Появлялся без предупреждения, обычно после завершения съемок фильма или вместо того, чтобы идти на премьеру. Он гостил у Макса, нередко задерживался на несколько дней: рыбачил на реке, спал в гамаке между вишнями или, по его же словам, «визуализировал следующий фильм».

После уговоров Макс разрешил ему построить уличный очаг с грилем, используя старую технику сухой кладки, которой он научился на одном далматинском острове. Это требовало терпения и особого склада ума, будто собираешь трехмерную головоломку. Конечно, нужны были подходящие камни. Как по волшебству, их доставили уже через неделю.

Когда гриль был готов, Эд начал экспериментировать с древесиной и углем, потому что пребывал в уверенности, что только с правильным топливом можно идеально пожарить мясо. Он перепробовал все: газеты, упаковки от яиц, щепу, ветки и даже керосин. Добавлял разные травы, сухие растения, фруктовую кожуру. Обычно его эксперименты сопровождались удушливым дымом и отвратительным запахом, который сводил Пальмиру с ума, потому что проникал в дом, пропитывая подушки и шторы.

– Огонь – он и есть огонь! – кричала она. – Главное – приправить мясо. Los ingleses con sus ideas estúpidas. Ох уж эти англичане со своими дурацкими идеями.

Эд попытался ее задобрить, подарив роскошный винтажный шелковый платок с изображением испанских танцовщиц фламенко, который когда-то принадлежал Аве Гарднер. Но Пальмира была неподкупной. Она заворачивала в платок репчатый лук.

•

Я заказала простую пиццу: томатный соус и много-много сыра. Хотя я слушала Эда, мысли мои блуждали где-то далеко.

– Как поживает Чарли? – сменил он тему. – Не вылезает из космоса?

Я кивнула и улыбнулась. Чарли наконец-то оказался там, где ему самое место, – среди студентов четырехлетней программы по астрофизике. Искал галактику, откуда, по его мнению, он родом.

Я с гордостью сообщила Эду, что, если он захочет приехать на выпускной Чарли в следующем году, мы будем ему очень рады, только нужно предупредить нас заранее. Церемония до сих пор напоминала обряд XII века и проходила на латыни.

Я рассказала ему, что у Чарли появилась девушка, студентка из колледжа Святой Екатерины. Она изучала итальянский и испанский и мечтала стать переводчицей художественной литературы. Обожала Толкина и Льюиса, а к экзаменам готовилась не в библиотеке и не у себя в комнате, а в Ботаническом саду.

– Хочешь услышать о ней кое-что необычное? – спросила я.

Он заинтересованно поднял взгляд.

– Ее зовут Мойра Энджела Дарлинг.

Эд остался невозмутим, явно размышляя, как отреагировать.

– А в чем соль? – спросил он, пригубив пиво.

– Мойра Энджела Дарлинг… как Венди Мойра Энджела Дарлинг. – Я дала ему три секунды, но, не дождавшись, пояснила: – Из «Питера Пэна». Это ее настоящее имя.

У Эда округлились глаза. Затем он откинулся на спинку стула и заложил руки за голову.

– А вот тебе встречный факт. Ты знала, что Чарли Чаплину предлагали сыграть Питера Пэна?

Он ухмыльнулся своей фирменной обворожительной улыбкой, демонстрируя, что он – живая энциклопедия Голливуда.

– И не просто сыграть, – продолжил Эд, – но еще и выступить режиссером. Причем предложение поступило от самого Джеймса Барри.

– Серьезно? – сказала я, доставая телефон, чтобы отправить себе напоминание рассказать об этом Чарли. – Откуда ты знаешь?

– Он сам мне сказал, – с довольным видом ответил Эд. – Чаплин.

•

Оксбридж – это сложное слово, составленное из названий двух университетов: Оксфорда и Кембриджа. Это два старейших, самых богатых и престижных университета Англии, которые постоянно конкурируют за звание лучшего учебного заведения в мире.

Моя семья сделала крупное пожертвование одному из них через известного пластического хирурга. В благодарность за свою услугу он получил новый кабинет на углу Харли-стрит и Нью-Кэвендиш-стрит. Вся схема была задумана лишь для того, чтобы Чарли допустили к вступительному экзамену, который он успешно сдал. В октябре Чарли переехал в университетский городок.

Как и во многих других университетах, учебный год в Оксфорде делится на триместры. Каждый длится примерно по восемь недель и начинается в воскресенье. Первый назван Михайловым в честь Дня святого Михаила и всех ангелов, который отмечается 29 сентября. Второй носит имя Илария в честь Дня святого Илария Пиктавийского, приходящегося на 14 января. Последний триместр – Троицын, ведь, как известно, Троицын день отмечается через восемь недель после Пасхи, в мае или июне.

•

Эд спросил, что подарить Чарли на день рождения.

– Небольшой портативный телескоп. Такой, чтобы было удобно брать в путешествие. Я знаю, Чарли обрадуется.

Сзади бесшумно подошел официант и долил воды в мой стакан. Эд поднял руку, попросил у официанта ручку, лист бумаги и быстро написал: «Чарли + телескоп». Аккуратно сложил