– О том, из-за чего люди обычно начинают нервничать. Все, кроме него.

Бастьян впился в меня взглядом. Его настроение изменилось. Не в худшую сторону, просто… стало другим.

– С кем же ты в итоге поговорил? – уточнила я. – С Максом – филантропом, гуманистом и медиамагнатом… или с Максом – аферистом, растратчиком и мафиози?

Мой тон был ледяным. Я уставилась на него в упор, чувствуя, как срабатывает защитный инстинкт.

– По-моему, с Максом-отцом. Проницательным и практичным.

Он смотрел на меня, внимательно изучая, будто ястреб.

– Значит, тебе повезло, – заметила я. – Он прагматичный отец. Занимайся делом и не ленись – вот его девиз.

Я отмахнулась от жужжащей мошки, пролетевшей прямо перед лицом, и с усмешкой спросила:

– Разумеется, он ответил на все твои вопросы?

– А что тебе известно о контрабанде? – допытывался Бастьян, хмуря брови и опираясь на ветку, как на трость.

– Это было сто лет назад. Он давно завязал.

«К чему он клонит?»

– А как насчет оружия? Что-нибудь об этом знаешь?

Теперь уже я уставилась на него.

•

Чем больше разрастался Ядранский картель, тем больше денег зарабатывал Макс. Со временем ему потребовалась серьезная охрана. Сначала его защищало собственное правительство. Взамен Макс делился прибылью – напрямую с отдельными людьми или перечисляя средства фиктивным компаниям или благотворительным организациям. Но оставаться в тени ему удалось недолго. В конце концов в дело вмешались американцы, собрав картину по кусочкам: кто стоял за международными операциями, откуда поступал порошок и куда уходили деньги. Дорога была одна, но с двусторонним движением. Расследование привело их к Максу, однако собственные интересы вынудили пойти с ним на сделку. Иного выбора у них не было. Они не могли ни устранить Макса, ни переправить в другую страну, ни включить в программу защиты свидетелей. Не зная, что с ним делать, они начали переговоры. С помощью своих связей Макс был обязан добывать любую информацию, которая требовалась правительству США. В обмен ему позволили сохранить свой бизнес – как легальный, так и незаконный.

Макс, в свою очередь, дал ясно понять: если с ним, его семьей или сетью поставок и сбыта что-то случится, у него есть все средства, чтобы обнародовать правду о правительстве США. Американцы знали о существовании Ядранского картеля, но сознательно отказались от его ликвидации.

•

Я гадала, известно ли это Бастьяну.

– Что ты на самом деле ищешь? – попыталась я прояснить ситуацию.

Мне не хотелось покидать дюну без ответов.

– Не что, а кого, – поправил Бастьян.

Это походило на правду. Он искал кого-то, кого знал Макс: делового партнера, чиновника с доступом к секретным контактам или продюсера, связанного с каким-нибудь известным филантропом… Выбор был широк.

– У меня ведь нет под рукой списка гостей, которые приезжали в Саличе за эти годы, с галочками напротив фамилий, – заметила я без тени притворства.

– Скажем, есть такой человек. – Бастьян понизил голос, будто даже дневные насекомые могли нас подслушать и донести. – Тот, кого Макс нанимает или привлекает к работе…

– Для чего? – спросила я гипотетически.

Макс был знатоком человеческой природы. Он считал, что люди вполне предсказуемы, если вовремя предложить им то, что они хотят. Но разве он нанимал кого-нибудь? Или заводил равноправных партнеров? Маловероятно. Макс был не командный игрок, а одиночка.

Однако ответ Бастьяна застал меня врасплох. У него, казалось, были готовые ответы на собственные вопросы, пусть и ошибочные.

– Показать, как тут все устроено. Поделиться сетью сообщников.

Я уловила, с какой легкостью он говорит об этом, и мысленно представила, к чему он клонит: будто бы Макс кого-то готовит или обучает. Что ж, будь сценарий таким, он бы состоял из пустых страниц.

– Так ты спросил об этом Макса?

– Да, спросил. Он ничего не ответил. Я ему не ровня.

Признание Бастьяна прозвучало так трогательно, что я решила протянуть ему руку помощи:

– Дам тебе бесплатный совет: хочешь играть с волками – сначала научись выть.

Бастьян озадаченно кивнул. Казалось, он принял мои слова как инструкцию, но не знал, как ее применить.

– Просто это выглядит нелепо, – добавила я без тени улыбки, возвращаясь к прежней мысли. – В твоей стране скрываются самые крупные в мире преступники. Нечистые на руку люди есть везде. Большинство из них никогда не окажутся ни в суде, ни за решеткой. А ты приехал сюда охотиться за миражами. Макс давно вышел из игры. Его время прошло.

На мою руку опустился комар, и я его прихлопнула. На коже осталось серое пятнышко. Однако мне не давал покоя еще один вопрос:

– Если бы я что-то знала, с чего ты взял, что я бы тебе рассказала?

Бастьян снова сел, откинувшись назад и опершись локтями о песок. Он не сводил с меня глаз, словно предлагая к себе прикоснуться. Будто именно в этом и заключался его ответ.

– Я гоняюсь за плохими парнями большую часть своей взрослой жизни. А ты среди них выросла, – сказал он с лукавой полуулыбкой.

Еще одно крохотное насекомое зажужжало у меня перед лицом, заставив почесать нос. Я отмахнулась, намекая, что здесь бесполетная зона, и спросила:

– Ты правда веришь, что в мире есть плохие люди, которые творят злодеяния, и что Макс – один из них?

Бастьян надолго задумался, прежде чем согласиться:

– Да, некоторые из них и правда плохие. Ты считаешь иначе?

«Он наивен? Или просто играет со мной?»

– Мы способны на все, – ответила я. – Законы физики действуют на всех одинаково.

Буду честна: тайком я наслаждалась, мысленно обводя контуры его тела. Каждый раз, когда я на глаз прикидывала ширину его плеч, по телу пробегал легкий озноб. Я беззвучно усмехнулась. Если бы он только знал, какой ураган бушует в моей груди по его вине…

Одна из уток, с зеленой головой цвета петрушки и белым ожерельем на шее, подплыла к дюне. Бастьян отложил ветку, надеясь, что птица приблизится.

– А какой закон действует сейчас? – беззастенчиво флиртовал он. – Между нами.

– Электромагнетизм. Не находишь? – рассмеялась я.

Мне всегда нравилось мое чувство юмора. Немногие находили мои остроты смешными, но мне было все равно. Mãe говорила, что мне хватает смелости, чтобы смеяться над собой. Этого было достаточно.

– Мне нравится твой смех, – признался Бастьян, продолжая смотреть на утку. – Когда ты смеешься, ты настоящая.

Я впервые обратила внимание на его бакенбарды. Почему-то они идеально сочетались с формой его носа.

У нас появился новый зритель – к Бастьяну подошла вторая утка и принялась изучать ветку рядом с его ногой.

– Как насчет твоего мужа? – вдруг спросил он.

Я сделала вид, что не