По ее знаку, из тени возникли две служанки-навки и, подобрав под руки пошатывающуюся Василису, повели ее прочь.

Морана же, не скрывая торжествующей улыбки, направилась к комнате с зеркалом.

– Ну что? – вошла она, сияя. – Видел? Второе испытание провалено! Она прикоснулась к игле! Ее душа отмечена печатью Нави! Теперь сон постепенно заберет ее, а когда Василиса Ильинична проснется, то поймет, что провела здесь целую вечность! Какая жалость, правда?

Кощей, стоявший у зеркала, сжал кулаки. Лицо его стало каменным. Он видел, как Василиса потянулась к игле, видел этот проклятый интерес в ее глазах! Эта любопытная дурочка! Разве можно все подряд хватать? Ничему ее Яга не научила!

– Это не было честным испытанием, Морана! – прошипел он. – Ты мою иглу использовала! Василиса не сама вздремнуть решила, на нее сила колдовская подействовала!

– Правила магию не запрещают, – парировала Морана. – Все честно. Кто вкусил плоды Навьего царства – тот остается в ней навеки. Кто разделил сон с Навьим царством – тот стал его частью. Твоя Василиса моя.

В этот момент дверь бесшумно отворилась, и в проеме возник Змей.

– Владычица, – прошелестел он, – Василиса Ильинична в покои не проследовала.

Морана медленно обернулась.

– Что?

– Сказала, в саду пройтись хочет, проветриться. Навки ее и так уговаривали, и сяк соблазняли, а она уперлась: в сад пойду! Говорит, воздуха свежего хочется, пыльно тут у вас.

Не удержал Кощей смешок, а потом гробовая тишина воцарилась. Морана стояла неподвижно, а на ее прекрасном лице застыла маска изумления и ярости.

Он поднял голову, и его черные глаза блеснули торжеством.

– Что, дорогая? – с неподдельным сладким злорадством спросил он. – Не срослось? Василиса Ильинична не голодна, спать не изволит, ну золото, а не гость. Я, между прочим, без иронии говорю. Есть у меня один цыганский табор… вот те бы у тебя не только яблочки наливные у Кикиморы в саду пожрали, но и пол музея вынесли. Два испытания она прошла.

– Ничего. Еще третье осталось.

Но голос у Мораны был уже не таким уверенным.

***

Сад у Мораны был – загляденье! Если забыть, что он находится в царстве мертвых, конечно. Деревья, покрытые инеем, сверкали так, будто их украсили миллиардами крошечных алмазов. А между ними, словно капли застывшей крови, гроздьями висела рябина. Яблони стояли, отяжелевшие от плодов, таких румяных и соблазнительных, что аж слюнки текли, но едва ли на таком морозе стоило яблочки кушать. Воздух был чистым, холодным. Вот только не пах совсем. Ни запаха хвои, ни влажной земли, ни дыма из печки – такими ароматами был полон наш лес. А здесь было тихо, пусто и очень одиноко. Хоть и красиво.

Я шла по тропинке, похрустывая инеем, и старательно думала о практичных вещах, дабы унынию не поддаваться. «Надо бы Баюну новую книжку прикупить, а то старую наизусть выучил. Аленке – топор подарю, если выберусь, хороший, чтобы не застревал в поленьях. Лебедяне…»

– Василиса!

Я замерла на месте, сердце заколотилось где-то в горле. Этот голос… Низкий, с привычной ехидцей. Кощей!

Я рванула на звук, забыв про осторожность, про лед под ногами, про все. Он зовет! Значит, он здесь! Значит, не бросил!

– Кощей! – закричала