– Ну, раз уж ты отказываешься разделить с нами трапезу, – голос Мораны прозвучал сладко и ядовито, – позволь предложить тебе нечто более… познавательное. Мой скромный музей волшебных диковинок. Уверена, тебе, как хозяйке сказочного леса, будет интересно.
Василиса, все еще бледная от напряжения, но невероятно гордая собой за то, что устояла перед искушением, кивнула с некоторым облегчением. Музей явно звучало куда безопаснее, чем еда из рук богини смерти.
Морана повела ее по бесконечным, звенящим тишиной коридорам, в самое сердце замка, к трофейному залу. У всех есть свои увлечения. Кощей вот книгу мечтал написать. Морана странные волшебные штучки собирала, по шкафам хрустальным расставляла и долгими вечерами потом любовалась.
– Это застывшие последние вздохи, – хвасталась она, подводя Чудище к очередному шкафу, заставленному разноцветными колбами. – Вот это вздох, полный тоски. А это радости. Но самый красивый – ужаса. Смотри, как переливается!
– А чьи это вздохи? – осторожно уточнила Василиса.
– Да какая разница? А вот в этой витрине тени великих воинов, богатырей! Застывшие навеки в своих последних боях. А здесь сердца легендарных чудовищ! Хотя на самом деле ведь это я чудовищ создавала. Просто оставила себе на память. А вон там видишь ряд витрин? Это сновидения!
Впервые за время экскурсии по музею Василиса восхищенно ахнула при виде разноцветных полупрозрачных бабочек, узоры на крыльях которых складывались в картинки из снов. Кощей рассмотрел несколько: вот кот-Баюн, даром что ученый, грезит о корюшке. Лебедяна представляет себя невестой. Колобку снится, как его натирают маслицем сразу три румяные красны девицы. А Аленка…
Он не успел рассмотреть, что же снится грозе сказочного леса – Морана увлекла Василису дальше. Та шла, открыв рот, забыв о страх. И вот Морана остановилась у небольшого, на первый взгляд ничем не примечательного ларца из темного мореного дуба.
– А это, моя дорогая, – произнесла Морана с особым придыханием, – моя самая ценная реликвия.
Она щелкнула пальцами, и крышка ларца бесшумно отъехала. Внутри, на бархатной черной подушечке, лежала игла.
– Вот блин, а я ее потерял! – вырвалось у Кощея.
Игла была невероятно тонкой, отливала холодным блеском закаленной стали. Казалось, она впитала в себя весь мрак и холод Нави. От нее исходила такая мощная магия, что воздух звенел.
– Смерть Кощея, – прошептала Морана. – Последняя нить, что связывает его с этим миром. Он доверил ее мне когда-то.
– То, что я не заметил, что ты ее стырила, не значит, что я тебе ее доверил! – рявкнул Кощей, зная, что Морана услышит. – И это нечестный прием!
Но та лишь отмахнулась. Уговора насчет методов не было. Можно и иглу Кощееву использовать.
Василиса, завороженная, не могла отвести глаз. Ее рука сама потянулась к игле, словно против ее воли. Она не хотела ее брать, нет! Но магия артефакта была слишком сильна, она гипнотизировала, дурманила разум.
– Нельзя… – слабо прошептала она.
– Можно все, – тут же парировала Морана.
Кончик пальца Василисы едва коснулся острия. И тут же на коже выступила крошечная алая капля. Чудище испуганно отдернула руку, но было поздно. И тут же накатила волна свинцовой усталости. Веки стали тяжелыми, ноги подкосились. Весь мир поплыл перед глазами.
– Ой… – только и успела выдохнуть она. – Я, кажется…
– Ах, ты укололась! – с притворным сочувствием воскликнула Морана. – Не волнуйся, дорогая. Это просто легкая магия артефакта. Тебе нужно отдохнуть. Уже завтра будешь в полном порядке… или сегодня… мы же в вечности, кто знает?
