— Ничего особенного, — пожал он плечами. — Просто... напомнил ему, кто здесь главный хищник.

— Главный хищник? — я расхохоталась, но смех вышел нервным и обрывистым. — Ты еле стоишь на ногах! А он... он сбежал. Как испуганный заяц.

— Иногда достаточно просто посмотреть, — сказал Каэлен просто. — Люди чувствуют. На инстинктивном уровне.

Он снова взял в руки метлу, посмотрел на неё с отвращением, но всё же начал подметать осколки у витрины. Движения были медленными, осторожными — рана всё ещё давала о себе знать.

Я смотрела на него и понимала, что вижу его впервые. Не изнеженного аристократа. Не раненого зверя. А кого-то третьего. Опасного. Даже в коротких штанах и с метлой в руках.

— Спасибо, — сказала я наконец.

Он кивнул, не глядя на меня.

— Он вернётся.

— Знаю.

— И приведёт других.

— И это знаю.

Он остановился, опёрся на метлу.

— Тогда, наверное, мне стоит побыстрее поправиться. Пока я не навлёк на тебя ещё большие неприятности.

В его голосе не было ни капли прежнего высокомерия. Только усталость. И какая-то странная ответственность.

— Да уж, — вздохнула я. — Похоже, так.

Я подошла к прилавку и начала расставлять склянки, стараясь привести в порядок хоть что-то. Руки всё ещё дрожали.

— Элис, — позвал он меня по имени впервые. Я обернулась. — Тот список... ингредиентов. Он действительно такой сложный?

Я посмотрела на него — на этого надменного, раненого, опасного незнакомца, который только что спас меня от сборщика налогов одним лишь взглядом.

— Хуже, — честно ответила я. — Бабка не шутит, когда дело касается рецептов.

Он тяжело вздохнул и снова принялся подметать. А я подумала, что, возможно, иметь под рукой оборотня — не самая плохая идея в моём положении.

По крайней мере, от арендодателя отбиваться будет легче.

Глава 8. Уроки этикета от графа

На следующее утро я проснулась с одним ясным осознанием — в моём доме пахнет чужим. Не просто гостем, не случайным посетителем. Чужим. Мускусный, дикий запах, который витал в воздухе, смешиваясь с привычными ароматами лаванды и шалфея. Как будто в мою упорядоченную, хоть и бедную, жизнь ворвался большой лесной зверь.

Я выбралась из-под одеяла — спала я теперь в подсобке на полу, уступив Каэлену свою узкую кровать — и краем уха услышала возню в главной комнате. Тихие шаги, сдержанное ругательство, звон стекла. Он уже проснулся.

Я заглянула в комнату. Каэлен стоял после магазина, спиной ко мне, и разглядывал полки. Он был одет в те же дурацкие короткие штаны и рубаху, но сейчас, при дневном свете, он выглядел... менее комично. Более опасно. Широкие плечи, прямая спина — даже в мешковатой одежде в нём угадывалась военная выправка.

— Доброе утро, — сказала я, чтобы обозначить своё присутствие.

Он обернулся. Лицо было бледным, под глазами — тёмные тени, но взгляд ясный.

— Утро, — коротко кивнул он.

— Как самочувствие?

— Приемлемо.

Коротко, вежливо и совершенно ничего не значаще. Настоящий аристократ. Я вздохнула и направилась к маленькому столику, где стоял чайник.

— Чай будешь?

Он посмотрел на мой простенький глиняный чайник с таким выражением, будто я предложила ему отвечать змеиного яда.

— Что... что это за сорт?

— Сорт? — я фыркнула. — Это чай, Каэлен. Просто чай. Листья, горячая вода. Волшебства никакого.

Он поморщился.

— У нас в замке... — начал он, но я его перебила.

— А здесь не замок. Здесь «Зачарованные корешки». И чай здесь самый обычный. Будешь пить?

Он с неохотой кивнул. Я налила ему кружку. Он взял её, осторожно пригубил — и скривился, будто откусил лимон.

— Боги... Это же просто горячая вода с привкусом сена.

— Ну, извини, что у меня нет твоих замковых запасов! — я не выдержала. — Может, у тебя с собой есть личный чайник с серебряными ложками? Нет? Тогда пей что дают.

Он тяжело вздохнул, поставил кружку и отошёл к окну, отодвинув край занавески.

— Ты не представляешь, как трудно привыкнуть к этой... простоте.

— О, представляю, — я села за стол и налила себе чаю. — Ты же аристократ. Тебе, наверное, и ложку в руках держать-то неприлично — для этого слуги есть.

— Не неприлично, — поправил он меня, не оборачиваясь. — Просто... не принято.

— Ну, тут много чего не принято, — сказала я, с наслаждением делая глоток своего «сенного» чая. — Например, спать на полу. Или есть вчерашний хлеб. Или считать каждую монетку, чтобы не выгнали на улицу. Но как-то живём.

Он обернулся. Его лицо было серьёзным.

— Ты права. Я веду себя как... избалованный ребёнок.

От такого признания я даже растерялась. Не ожидала.

— Да ладно, — махнула я рукой. — Привыкнешь. Или сдохнешь от тоски. Пятьдесят на пятьдесят.

Уголок его рта дрогнул. Почти улыбка. Почти.

— Я выбираю первый вариант.

— Мудрое решение.

Мы помолчали. Я допивала чай, он смотрел в окно на просыпающуюся улицу.

— Элис, — сказал он наконец. — Этот чай... Дай мне его.

Я удивилась, но налила ему ещё кружку. Он подошёл к столу, сел напротив меня — движения всё ещё осторожные, берегущие бок — и сделал большой глоток. Лицо его снова скривилось, но на этот раз он не стал жаловаться.

— Ужасно, — констатировал он.

— Но полезно для характера, — парировала я.

— В этом я не сомневаюсь.

Он допил чай до дна, поставил кружку с таким видом, будто только что совершил подвиг, и посмотрел на меня.

— Что мы будем делать сегодня?

Вопрос застал меня врасплох. «Мы». Звучало так... естественно.

— Ну... Витрину надо починить. И товар разобрать — некоторые банки упали, когда ты врывался.

— Я не врывался, я... — он запнулся, не найдя подходящего слова. — Ладно. Я врывался. Покажи, что нужно делать.

И вот так начался наш первый совместный рабочий день. Я принесла