– Нет, Василисушка, нет! Не при делах я нынче! Клянусь цепью златой! Сейчас иное дело!

– Ну-ка показывай, давай, – строго сказала я, предчувствуя новую напасть, – что за беда приключилась?

Так встревожило Баюна случившееся, что мчался он передо мной по двору на всех четырёх лапах, чего в обычные дни себе не дозволял. Как правило, наш усатый вышагивал важно на задних. Передними-то он мордочку умывал и книги умные листал, оттого пачкать их было негоже. Но только уж если казна сказочного леса под ударом – можно и лапы пачкать, и мех растрепать.

Издалека было слышно, как куры сердятся да кудахчут. Едва Баюн дверь старую и скрипучую, отворил, как накинулись на меня три перепуганные несушки, так что перья полетели. С трудом я пробралась в курятник, от взъерошенных кур отмахиваясь, и на яйца в корзинах плетёных уставилась. В полутьме не сразу приметила неладное. Яйца как яйца, крупные, темные, как и положено золотым.

– И что же? – спросила я. – Яйца как яйца. Золотом, правда, не блестят, да оно и понятно – в помёте курином. Отмоем.

– Нет, Василисушка! Ничего ты не разумеешь! – заверещал кот, подпрыгивая от нетерпения. – Подними-ка, попробуй! В руку возьми!

Взяла я яйцо, как положено, ожидая обычного весу… да так и обмерла. Рука сама опустилась от неожиданной тяжести.

– Чугунные они! – взвыл Баюн печально. – Чугунные, Василисушка! Все до единого!

– Так-так… – протянула я задумчиво. – А это точно не ваших с бабушкой рук дело?

– Рыбой клянусь! Дубом Лукоморским! Хвост русалки на отсечение даю! – заорал Баюн, лапу к груди прижимая. – Ни сном ни духом! Проснулся – а они уже такие!

– Вот оно как… – вздохнула я, корзины с дивными яйцами оглядывая. – Чугунные яйца я еще не собирала. Да и не буду, силы не те. Зови Алёшу, богатыря нашего. Пусть придёт, убрать поможет. Раз уж мечом махать горазд. Авось и с яйцами чугунными управится. Пусть в терем ко мне отнесет, посмотрим поближе, что за хворь на курятник напала.

Баюн убежал за Алёшей, а я осталась в курятнике одна. Принялась наводить порядок, да всё размышляла, кто же такое зло сотворил, да ещё так хитроумно придумал. Курицы только мешали: скакали с насеста на насест, кричали что есть мочи прямо в ухо, перьями трясли, пухом меня осыпали, крыльями хлопали, словно прогнать хотели из собственного жилища. Как будто я виновата, что им чугунные яйца пришлось нести! Режим питания надо соблюдать, говорили им!

Алёша с Баюном вскоре вернулись. Богатырь едва протиснулся в низкую дверь и занял собой чуть ли не половину курятника. Даже дышать стало тяжелей.

Стали думать и гадать, как убирать неожиданное богатство. Ясно было, что корзины хлипкие, чугун не выдержат, потому собирали яйц, складывая в богатырский шлем, принесенный Алешей.

И вдруг два яйца возьми да выскользни у Алеши из рук! Покатились по земляному полу и одно под корыто закатилось, а второе ударилось о край железной лопаты, которой я помёт выгребала. Ударилось крепко, со звоном, и… разбилось.

– Одни от вас, богатырей, проблемы, – буркнул Баюн. – Яйца чугунные и то не доверить: одно потерял, второе сломал!

– Странные у вас яйца, – хмыкнул Алеша. – Я бы и остальные где-нибудь подальше от леса выронил, дабы чего не вышло.

Мы дружно склонились над разбитым яйцом, рассматривая чугунные осколки. Внутри яйцо оказалось полым, но вместо белка с желтком на пол курятника посыпались иголки, целая горсть! Тонких, острых, на солнце, что сквозь щели в стене пробивалось, блестящих. А сверху виднелся краешек сложенного вчетверо листочка.

– Найди нужную, – прочитал Баюн.

– Понятно, – вздохнула я. – Кощей наносит ответный удар. Знаешь,