– Так я и липовый цвет… – смутилась я. – Тоже…

Смотрел на меня Кощей так пронзительно своими чёрными глазами, что щёки сами собой зарумянились и жарко вдруг сделалось. Лицо у него было хоть и помятое от сна, но нахальное и пригожее. Как есть колдун тёмный, хоть и сосед по лесу, а про соседей обычно лучше или хорошо, или никак.

– Я про ту цивилизацию, – проговорила я, стараясь не встречаться с ним взглядом, – которую в самую чащу нашего леса царевич Енисей и Лиса Патрикеевна замышляют привезти! Курорт?!

– Курорт, – перебил меня Кощей, – дело хорошее. Деньги рекой потекут, народ заработает. Туристы поедут, всем польза будет.

– Всё вытопчут! – воскликнула я, представляя, как толпы этих самых гостей шастают по моим любимым грибным местам. – Все цветы лесные, все ягодные полянки!

– Работа у местных появится, – возразил он спокойно, будто мы беседовали о погоде. – Грибы да ягоды туристам продавать станут, поделки мастерить. На хлеб себе заработают, Василисушка. Не век же на пирожках да наговорах жить.

– Пропадут грибы да ягоды! – взмолилась я уже почти в отчаянии. – И звери разбегутся, и птицы улетят! И магия иссякнет, как во всем королевстве уже и случилось! Мавки исчезнут из озер и рек, богатыри переведутся, чудеса пропадут!

– Да куда же они денутся, – отмахнулся Кощей, и уголки его губ дёрнулись в усмешке. – А ещё говорят, королевич источники обустроит. Бани поставит. Я бы с радостью в водах целебных косточки попарил. И тебе, Василисушка, советую! Для красоты лица полезно. Бабуля твоя не даст соврать.

– Так я не старая ещё! – вырвалось у меня обиженно. – В отличие от некоторых.

– Зато глупая. В отличие от меня.

Я уж хотела было возмутиться, да не успела. Потому что за окном вдруг раздалось громкое, на весь лес, дурацкое кукареканье, а в дверь моей светлицы следом застучали громко и настойчиво. В лесу сказочном началось обычное, шумное, беспокойное утро. А Кощей, подлец такой, отключился.

Не успела я подняться с места, как дверь с треском распахнулась, чуть с петель не сорвавшись, и на пороге застыл кот Баюн, лапой за сердце хватаясь. Мех на нём встал дыбом, усы дрожали, глаза от страха сделались круглые и большие, словно блюдца.

– Беда! – завопил он, чуть не плача. – Беда, Василисушка! Страсть какая напасть приключилась!

– Что опять стряслось? – вздохнула я, чувствуя, как голова от всей этой кутерьмы начинает болеть. Ни дня покоя в нашем лесу, ни минуты тишины!

– Яйца! – взвыл кот, глаза закатывая. – Яйца мои!

Я машинально глянула на его взъерошенную чёрную шерсть, гадая, о каких яйцах может идти речь. Но Баюн лишь обиженно мяукнул и хвостом прикрылся.

– Да не на меня гляди, Премудрая! В курятник смотри! Туда гляди!

– Что там опять? – простонала я, и в памяти сразу всплыло уже позабытое происшествие: как яйца, что несла курочка Ряба (а они немалую долю нашего сказочного дохода составляли) кто-то хитро перемешал с яйцами Горынычей да Василисков. Последствия те ещё были!

Это уж потом я узнала, что Баюн с бабулей моей тогда постарались, пытаясь меня с королевичем свести. А он, гад такой, курорт удумал!

Видно, мой взгляд, полный недоверия и памяти о прежних проделках, был красноречивее слов. Баюн попятился к двери, лапы перед собой выставив, и запищал тоненьким голосом: