Вей Ши не стал себе в этом отказывать, хотя прежде всего должен был выказать почтение старшим родственникам. Но он еще до того, как шагнуть в телепорт, уже был беспокоен, а занятия всегда восстанавливали равновесие духа. А с тех пор, как он начал учиться у Четери, еще и помогали каждый раз преодолевать свои пределы, а, значит, ковали волю.

Он снял одежды, оставшись в одних полотняных широких брюках — хика, — снял обувь и прямо босиком вышел на снег. Размялся, потянулся, и прикрыл глаза, вызывая клинок Чета.

Прохладный металл лег в ладонь знакомой смертоносной тяжестью, пробежала от кончиков пальцев до плеча электрическая дуга, и вторая рука заныла, желая тоже ощутить эту мощь. Но второй клинок был у увальня по имени Матвей, который, надо признать, оказался отличным магом, но никаким бойцом. Дай медведю клинок, и тот будет с ним более умел, чем этот простолюдин.

Вей выдохнул, напомнив себе, что все не могут уметь всё, и начал отрабатывать упражнения — вспоминая, как делал это Мастер.

Перед тем, как уходить в Пьентан, принц пришел к покоям Четери и его жены. Вей знал, что учитель спит, и беспокоился этому. Постоял у входа в прохладном коридоре на виду у внимательных стражников, дождался, пока по каким-то надобностям выйдет оттуда папа Светланы и попросил:

— Достопочтенный отец почтенной жены Владыки, не мог бы ты попросить ее уделить мне несколько минут?

— Эк ты завернул, парень, — озадаченно проговорил папа Светы и поманил за собой. — Заходи, заходи.

Родители жены Мастера очевидно знали, кто такой Вей- не могла эта простая женщина не поделиться с ними. Но вели себя с ним как с простым учеником, и принцу Ши отчего-то не хотелось, чтобы было иначе. Возможно, он вдруг оценил роскошь общения с разными людьми с их непредсказуемостью — в отличие от церемониальной традиции дворца, где все движения веками были предопределены, а отношения — расписаны. Или осознал, что отсутствие церемоний по отношению к нему и его избавляют от них. Делают и его свободным.

Внутри, в сине-золотых покоях пахло молоком и ребенком. И Света вышла к Вею в яркую, светлую и обогреваемую жаровнями гостиную, держа на руках малыша и улыбаясь тепло и радостно.

— Смотри, — сказала она, — это Марк. Если бы не твой равновесник, он бы, возможно, не выжил. — И она, прижав к себе ребенка, крепко обняла Вея. Он даже отшатнуться не успел, только застыл.

— Я рад, что мой подарок послужил на пользу, почтенная жена Мастера, — проговорил он вежливо, когда она отодвинулась. — Дед говорил, что пока равновесник в человеке, можно не опасаться никаких болезней ни внутри, ни снаружи. Но помни, что когда он уйдет, ребенок станет как все дети. — Он помолчал, рассматривая крепко спящего крохотного младенца, завернутого в пеленки. Подумать только, всего ничего он в Тафии, а уже двое детей родились благодаря его участию. А если считать обитателей роддома, который он защищал ради Светы, то и гораздо больше. — Я слышал, что у нас так выхаживали недоношенных и болезненных детей, но никогда сам такого не видел, — он слабо улыбнулся. — Теперь увидел.

— Нам очень повезло, что ты был рядом, — тепло кивнула она. Осунувшаяся, с кругами под глазами, погруженная в свой материнский мир. Вей вдруг ощутил, как покойны ее мысли: пусть на грани скользит тревога, но ребенок закрывает сейчас все. — Ты пришел нас навестить или по какому-то делу?

— Если ты позволишь, — проговорил наследник, стараясь быть очень почтительным, — я бы коснулся сознания Мастера и посмотрел бы, как далеко он и можно ли его позвать. Это не навредит ему ни в каком случае, обещаю.

— Конечно! — обрадовалась жена Мастера. — Тебе нужно как-то подготовиться? Ну дудочку там найти? — она улыбнулась.

— Нет, — ответил он. — Мне нужна только тишина и одиночество.

— Ну хорошо, — с сомнением сказала Светлана. — Я попрошу родителей уйти в их покои. Мне тоже уйти?

Он хотел сказать «да», но посмотрел в ее вмиг налившиеся тревогой глаза и не стал.

— Время в ментальном контакте идет быстро, — предупредил он, — мозг, как во сне, работает на высоких скоростях. Поэтому ни в коем случае не трогай меня, почтенная жена Мастера, хорошо? Это ненадолго, минуты не пройдет, как я вернусь.

Четери спал на спине, заботливо укрытый одеялом, недвижимый и неуловимо постаревший. Вей вновь отметил серебро в красных волосах, присел на кровать, настраиваясь на ментальную волну учителя, положил руку ему на лоб и прикрыл глаза.

И провалился в солнце и тепло, контрастирующее со снегопадом, накрывшим Туру сейчас. Было зелено и ярко, звучал женский смех и плескала вода, и Вей, проморгавшись от бьющих в глаза солнечных лучей, увидел, как у ног его на берег накатывает мелкими волнами озеро, нестерпимо сияющее, как поднимается почти у берега двухэтажный белый дом с цветными занавесками, горшками на окнах, мужской и женской одеждой на сушильных палках. Стоял у порога колчан со стрелами, расписанный красными бегущими животными и птицами, был брошен на скамью нож в ножнах и пояс.

А в озере, когда глаза привыкли, Вей увидел темную фигуру Четери, таскающего на спине хохочущую белозубую женщину. На той стороне озера виднелись еще домики и шатры кочевников, вспаханные поля и пасущиеся белоснежные стада. Здесь реальным казался даже запах — пахло дынями, молоком, водой и тиной, рыбой и травой, печным дымом и близким влажным лесом.

Смех прекратился. Вея заметили.

Чет, не стесняясь своей наготы, выходил на берег, женщина осталась в воде, и принц спохватился, отвернулся и прикрыл глаза ладонью. И стоял так все время, пока мимо звучали шаги.

— А я уж думал тебя убить, но гость ты оказался деликатный, — раздался голос Мастера рядом. Вей открыл глаза.

Четери, молодой, с длинной косой, которую он быстро заплетал, с яркими глазами стоял, глядя на него — одетый лишь в шельвары на влажное тело, а из-за его плеча со смущением и любопытством выглядывала круглолицая женщина, в чьих черных мокрых волосах уже