Здесь, во дворце, у Вея тоже были женщины, да и захоти он — получил бы любую, даже из королевских домов. Но ни одну из них он не ощущал так, как Мастер ощущал женщину из сна. И простолюдинку, добрую и сердечную Светлану тоже.

Невесты Вея все были красивы и умны, знали, как и положено аристократкам, туринские языки, обучены были боевым искусствам и искусству танца, получили высшее образование, а старшая уже защитила кандидатскую по биологии, все обладали сильной кровью потомков Ши, почти неразбавленной кровью других богов и совсем не разбавленной простой кровью. В отличие от самого Вея. Они были прекрасны, но даже луча такого счастья, которое видел он у Четери, он не ощущал рядом с ними.

Наследник, пока не был в изгнании, регулярно встречался с каждой из невест, они гуляли по паркам дворца, играли в го и в шахматы, стреляли и выезжали верхом. Девушки были приятны, деликатны, изящны и интересны сами по себе. Но ни к кому у него не было тепла. Того тепла, что он видел у мастера. И у своего отца и матери. И у дедушки с женой, бабушкой Бабочкой, которая пришла к деду по договору, а стала любимой и любящей.

Вей вдруг понял, что ему претит женская угодливость. Что ему понравилось, как относились к нему простые жители — говоря с ним, а не с его статусом и титулом. Он понимал, что от традиции никуда не денешься, и титул он не выбросит — это его предназначение, его судьба. Но он провел во дворце всего несколько часов, и уже скучал по ощущению, когда с тобой говорят просто, прямо, как с равным.

Он ощущал внимание наложниц — неглупых, незлых, тоже приятных и обученных, но женские мысли, беспокойные, осторожные, раздражали его. И Вей, закончив тренировку, подозвал помощника, и приказал ему выселить всех наложниц в соседний павильон. Потом решит, отпускать ли их. Поговорит с ними и решит.

— Но что передать им? Они решат, что в немилости, мой принц, — с поклоном спросил помощник.

— Передай подарки, — ответил Вей Ши, — и скажи, что я провел последние месяцы в обители Триединого и привык к одиночеству и праведной жизни.

Наложниц привели на отбор их родители, аристократы, в надежде, что кто-то глянется принцу так, что станет будущей императрицей. Отбирала их старшая жена отца, которая вполне благоволила Вею и потому подобрала действительно хороших, благочестивых и добрых девушек, которые, впрочем, все равно периодически ссорились между собой за внимание и милость принца.

Их семье статус наложницы наследника давал привилегии, девушкам гарантировал безмятежную жизнь, обучение и богатство, да и принц мог отпустить их на свободу через три, семь и десять лет. Жаль, что жен так не отпустишь. Невесты с их семьями наверняка будут присутствовать завтра на коронации, и Вею придется выказать каждой свое почтение и оказать равное внимание.

Он думал о невестах, а руки его перебирали драгоценные мелочи в шкатулке с его личными ненаследными драгоценностями. Подарки от родных. Мелочи, которые покупал он сам, когда под мороками с друзьями шатался по рынкам мира. Он искал вместилище, которое поможет ему выполнить данное недавно обещание.

Нашел только медальон, подаренный мамой — золотой, сантиметров трех в диаметре, с тигренком, выгравированным на крышке. Когда-то он снял его, потому что привязанность к мамочке недостойна мужчины и наследника, смешна и нелепа, и так и не надел больше.

Ему очень не хотелось отдавать его. Но он, поколебавшись, надел его себе на шею. Ничего более подходящего не было.

Слуга накинул на него теплый плащ, и Вей, приказав остаться в павильоне и гвардейцам, обязанным сопровождать принца, и слугам, и секретарю-помощнику, который должен был быть всегда рядом, чтобы исполнять желания наследника, пошел высказывать уважение родне.

Он отвык от сопровождения за время службы и потом ученичества у Четери, хотя и понимал, что ему придется к этому привыкнуть снова. Но не сейчас.

Вей обнялся с отцом — тот уже все знал из его воспоминаний, и сейчас, торжественный и молчаливый, соблюдал пост — все наследники должны были поститься три дня до коронации. Вей поклонился старшей и средней жене отца. Зашел к бабушкам, чтобы выразить свое почтение и уважение, а также рассказать о деде коротковолосой вдовствующей императрице и ее сестрам по мужу, которые теперь получали относительную свободу, свой дом во дворце и могли как нести дальше семейные функции, так и заняться своими делами. Прогресс в этом веке пришел и в дворец Ши — раньше женщины, попавшие в гарем, никогда больше отсюда не выходили кроме как в сопровождение мужа или в паломничество, а сейчас, овдовев могли уехать куда-нибудь в курортный город или наоборот жить в квартире в столице — под присмотром охраны, конечно же, но все же.

Вей зашел к дяде, Мин Ши, младшему брату отца, и поговорил с ним. Он было даже решил проведать маленькую и надоедливую Кейю, девочку Юноти, но выдохнул, приказал себе идти до конца и направился к матери.

Сю Тай Ян, «Свет солнца, приносящий спокойствие и радость», занимала скромный павильон «Тишина сердца» рядом с прудом, на котором круглогодично цвели лотосы. Все детство до семи лет Вэй провел здесь, и было оно счастливым и светлым. Отец неоднократно просил мать переехать к нему в павильон, где хватало место и для его жен, и для наложниц — у каждой было множество комнат на втором этаже, а жены и вовсе занимали целые крылья. Но мать отказывалась. Она, выросшая в вольных степях севера Йеллоувиня, не могла жить там, где вокруг было много людей, а отец, любивший ее бесконечно, всеми силами старался загладить вину оттого, что лишил ее свободы — и потому позволял ей ту свободу, которая могла быть внутри дворца Ши.

Так огромна была территория Императорского города, окруженного тремя нитками каналов, что хватало тут места и лесам, и прудам, и бесконечным павильонам-дворцам, в которых жили дальние и близкие родственники Ши, желающие служить семье, и придворные, и слуги, и министры, и их помощники. Да и на административные