Последний раз окинула взглядом харчевню. Зал, где я провела столько дней. Кухню, где готовила с помощью верных механических друзей. Это место стало домом. Может быть, первым настоящим домом за долгие годы.

И теперь мне приходилось его бросить.

— Пора, — сказала Тара, направляясь к задней двери.

Я последовала за ней. Рука легла на холодную железную ручку. Сердце колотилось где-то в горле. Один рывок, и мы на свободе. Один шаг — и начнется новая жизнь беглянки.

Дверь отворилась со скрипом. И мы замерли на пороге, словно наткнулись на невидимую стену.

На заднем дворе, прислонившись плечом к каменной стене соседнего дома, стоял Сорен Пепельный.

Высокая фигура в темно-синей мантии с серебряными рунами. Руки скрещены на груди. Серебристо-серые глаза внимательно, почти с любопытством изучали нас.

На его губах играла легкая, почти дружелюбная улыбка. Но эта улыбка не касалась глаз — они оставались холодными, как зимнее небо.

— Куда-то собрались в столь ранний час? — спросил он спокойно, и голос прозвучал удивительно мягко, без намека на обвинение или угрозу.

И время словно остановилось. Мир сузился до этого маленького пространства — заднего двора харчевни, серого утреннего света и высокой фигуры мага-инквизитора, преградившего путь к спасению.

Я чувствовала, как Тара рядом со мной напряглась, словно пружина перед броском. Ее рука медленно скользнула к поясу, где висел нож. Но что мог сделать нож против мага такого уровня?

Мозг лихорадочно искал выход. Бежать? Бессмысленно — он нас догонит. Драться? Самоубийство. Врать? А может, это единственный шанс?

— На рынок, — услышала я собственный голос, на удивление ровный и спокойный. — За свежими продуктами. Торговцы приходят рано, и самые лучшие овощи разбирают к восьми утра.

Я указала на рюкзаки за нашими спинами.

— Нужно запастись на неделю вперед. После… после такого дождя. Дороги развезло и народу в харчевне будет много.

Ложь лилась удивительно легко. Может, потому, что часть ее была правдой — я действительно планировала готовить что-то особенное. Просто в другом месте, очень далеко отсюда.

Сорен молчал, изучая меня тем самым пронзительным взглядом. Затем его серебристые глаза скользнули к Таре, задержались на ее напряженной позе, на руке, замершей у пояса.

— Понятно, — произнес он наконец. — Но мне все равно нужно задать несколько вопросов владелице этого заведения.

Инквизитор медленно оттолкнулся от стены и сделал шаг вперед. Потом еще один. Мы невольно отступили вглубь дома.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Вы Мей? Дочь Марка-Изобретателя?

Отпираться было бессмысленно. Он уже знал ответ.

— Да.

— Тогда позвольте мне войти. Мне нужно осмотреть ваш дом.

Это не был вопрос. Это был приказ, облеченный в форму вежливой просьбы.

Я отступила еще на шаг, пропуская его внутрь. Тара последовала за мной, не выпуская мага из виду.

Сорен переступил порог и остановился посреди кухни. Его взгляд медленно обвел помещение, задерживаясь на каждой детали. Печь в углу. «Толстяк Блин», притворяющийся мертвым металлом. Стол с разделочными досками. Полки с припасами.

Затем он закрыл глаза.

Я наблюдала, как его лицо становится сосредоточенным, отрешенным. Руки медленно поднялись, пальцы раздвинулись, словно ощупывая невидимые нити в воздухе. Губы беззвучно шевелились — заклинание поиска.

Секунды тянулись как часы. Мое сердце колотилось так громко, что казалось, весь дом наполнен этим барабанным боем. Ладони вспотели. Я сжала их в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы не выдать дрожь.

Вот сейчас. Сейчас он почувствует следы моей магии. Следы техномагических печатей, которые я оставила на своих творениях, на устройстве маскировки, на том же миксере, который валялся где-то на столе…

Но… глаза инквизитора распахнулись. На лице отразилось… удивление. Чистое, неподдельное удивление, граничащее с замешательством.

— Странно, — пробормотал он себе под нос.

— Что странно? — не выдержала я.

Он посмотрел на меня, и в серебристых глазах я увидела искреннюю озадаченность.

— Ворт, которого я арестовал этим утром, утверждал, что ваш отец был техномагом. Что он создавал запрещённые механизмы прямо здесь, в этом доме. Ворт был весьма… убедителен в своих показаниях. — Он медленно обвёл взглядом кухню. — Поэтому я и пришёл проверить. Но здесь нет следов техномагии. Совсем. Только очень мощная остаточная аура водной магии — последствия недавней бури. Но техномагических печатей… — он покачал головой. — Ничего.

Что⁈ Но это невозможно. Я знала, что невозможно. Я создавала механизмы, оживляла их своей волей, вкладывала в них частицы своей магии. Следы должны были быть. Яркие, четкие, как неоновые вывески.

Но если он их не чувствует…

— Ворт утверждает, что ваш отец был техномагом, — сказал Сорен, направляясь к «Толстяку Блину». — Что он жил здесь пятнадцать лет, работал, создавал свои механизмы. Если это правда, то за все это время он должен был оставить следы.

Он провел ладонью по чугунному боку механизма. Нахмурился.

— Техномагическая печать держится десятилетиями. Она пропитывает стены, мебель, сам воздух дома. Если человек практиковал техномагию регулярно, я должен был почувствовать её, едва переступив порог. Но здесь… — он покачал головой. — Ничего. Совершенно ничего.

Инквизитор развернулся и пошел в зал. Мы молча последовали за ним. Он методично обходил комнату, останавливаясь у каждого стола, касаясь стен, прикладывая ладонь к барной стойке.

Ничего. На его лице читалось все большее недоумение.

— Покажите мне жилые помещения, — приказал он.

Мы поднялись на второй этаж. Спальня, ванная, кабинет — он проверил все. Водил руками по воздуху, бормотал заклинания, хмурился и качал головой.

В кабинете он задержался дольше. Разглядывал книги на полках, чертежи на столе. Подошел к шкафу, который скрывал вход в мастерскую.

Я перестала дышать.

Его рука легла на дверцу шкафа. Пальцы барабанили по дереву. Затем он медленно обошел мебель кругом, заглянул за нее.

Моя иллюзорная маскировка держалась. Он видел только обычную каменную кладку. Ни намека на скрытую дверь.

— Или здесь жил гений конспирации, — наконец произнес Сорен, возвращаясь в центр кабинета. — Или… Ворт лжет.

Он развернулся ко мне, и его взгляд стал жестким, требовательным.

— Где вы были сегодня утром?

— Здесь, — ответила я. — Готовила завтрак. Тара может подтвердить.

— А ночью? Где вы были прошлой ночью?

— Спали, — соврала я. — После тяжелого дня обе валились с ног.

Инквизитор молчал, изучая нас. Я видела, как в его голове происходит сложная