Я взглянула на маму. Она стояла в дверном проеме, прислонившись к косяку и сложив руки на животе.

– Точно не хочешь попробовать еще раз?

– Я же говорила, солнце мое. Это написано на атлантском, а не на морийском. Хорошо еще, что кто-то из нас хотя бы видел этот язык раньше.

– Хорошо… – задумчиво повторил Антони.

Мы с мамой уставились на него. Со свежевымытыми, но так и не увидевшими расчески волосами он напоминал озадаченного ежа.

– У тебя такое лицо, будто ты что-то придумал, – сказала я.

– Луси. – Антони попытался обернуться ко мне, оставаясь сидеть, и я, опасаясь за его шею, обошла кресло и встала сбоку.

– Луси? – Я, конечно, знала, о ком он говорит, но в тот момент зачем-то сделала вид, что не понимаю.

– Женщина, которая научила меня тому немногому, что я знаю. Она единственная в силах нам помочь.

Майра прошла в комнату и расположилась напротив Антони.

– И как же мы с ней свяжемся? У тебя сохранился ее номер?

– Или, например, адрес электронной почты? – Мои пальцы слегка похолодели при мысли о том, что Антони мог хранить контакты своей бывшей. Но я проигнорировала тихо постукивающую в дверь моего сердца ревность. Ее я впускать не собиралась. Вопрос был слишком важен, а Антони заслуживал исключительного доверия.

Он наморщил лоб и покачал головой.

– Нет. Я обещал ей, что не сохраню контактов.

Я склонила голову набок и посмотрела на любимого.

– Странное обещание. Ты с ней поссорился?

– Нет, мы разошлись по-хорошему. Просто она… не захотела сохранить связь. Наверняка у нее были на то причины. – Внезапно лицо Антони просветлело. – Но ее номер нам и не нужен. Ты же можешь ее позвать.

– Только если буду знать ее полное русалочье имя. Оно тебе известно?

Взгляд Антони снова потух.

– Я знал ее только как Луси. Она никогда не называла мне других имен, и даже фамилии.

– Ну, вот и приехали! – Майра откинулась на спинку кресла и, согнув колено, притянула одну ногу к себе. Переплела пальцы на колене, положила на них подбородок и замерла в задумчивости.

Антони напряженно покусывал щеку. Затем он схватил со стола планшет, и его пальцы затанцевали по экрану.

– Может, и нет. Она же показывала мне эти памятники в Варшаве и сказала, что они изображают ее. – Антони, сверкнув глазами, глянул на нас с мамой и начал вбивать слова в поисковую строку. – Я, конечно же, думал, она шутит. Просто посмеивается надо мной.

На экране планшета появилась страница текста с заголовком «Варшавская русалка».

Я придвинула стул ближе к Антони, чтобы лучше разглядеть написанное.

Справа виднелись два изображения. Верхнее представляло собой алый гербовый щит с белокурой русалкой, держащей в одной руке занесенный меч, а в другой – щит. Верхнюю часть герба венчала корона, а под ним имелась надпись: «Герб Варшавы».

– Ого! – вырвалось у меня. – Мам, иди посмотри.

Мама подошла ко мне с другой стороны, и мы все впились глазами в текст статьи.

Под теперешним гербом Варшавы находилось изображение прежнего, несильно отличающегося, только цвет щита был зеленым, а существо на нем походило на химеру: женские голова и торс дополняли хвост и крылья дракона и ноги, напоминающие утиные.

– Она объяснила, что этот создали прежде, чем разглядели ее получше, – сказал Антони, показав на зеленый герб. – Отвратительная, правда?

– Тысяча шестьсот пятьдесят второй? – тихо переспросила мама, прочитав надпись под изображением. – Сколько же ей лет?

– «Впервые это существо появилось на гербе в тысяча триста девятнадцатом», – прочитала я вслух, показывая на дату. По коже у меня побежали мурашки, и я уставилась на мать. – Как это возможно? Неужели сирена способна столько прожить?

Мама подняла одно плечо, при этом лицо ее выражало удивление.

– Почему нет?

– Взгляните-ка сюда! – Антони большим пальцем прокрутил страницу вниз. – Мне до сих пор не верится, что все это изображения женщины, которую я знал лично.

На странице имелись фотографии трех статуй прекрасных сирен – каждая с занесенным над головой мечом и щитом, еще одна русалка в пылу сражения была выполнена в виде герба на стене. А последнее изваяние, более современное и лаконичное, только приблизительно напоминало сирену, притом безоружную.

Также в статье приводились другие гербы, выполненные в разные исторические эпохи.

– Прокрути вверх, давай почитаем, что там написано. – Я погладила Антони по руке, и он вернулся к началу страницы.

– «Легенда о варшавской русалке», – прочитала мама вслух, пока каждый из нас пробегал текст глазами. – Тут говорится, что она была поймана купцом и спасена рыбаками и с тех пор стала защитницей города.

Следующая часть вызвала у меня восторженный смех.

– Статуя Маленькой русалочки в Копенгагене изображает ее сестру!

– Смотрите, – проговорил Антони странно срывающимся голосом. – Вот же оно, черным по белому.

Я снова прочитала вслух, и по спине у меня побежали мурашки.

– Польская syrenka родственна сирене, однако правильнее считать, что она ближе к пресноводной русалке Мелюзине.

Мы с Антони обменялись недоверчивыми взглядами.

– Луси, – произнес он, а затем добавил: – Ме-люзи-на. Так ведь? Это же оно?

Майра кивнула.

– Это ее имя, да. – Она положила руку мне на плечо. – Не знаю, как тебе, но мне после прочтения такого прямо-таки не терпится познакомиться с этой шестьсот-с-чем-то-летней русалкой-воительницей, причем не только из-за ее способности разбирать письмена атлантов. Так что скажешь?

Я сумела лишь кивнуть в ответ.

* * *

Призывать Луси я решила отправиться на пляж к каменному выступу, с которого обычно звала свою мать.

Пошла туда одна на закате и уселась на камни, свесив ноги в Балтийское море. Закрыв глаза, я настроилась на звук воды. Волны мягко плескались о камни и тихо шипели на песчаном пляже у меня за спиной. Я позволила своим мыслям опуститься под воду к симфоническим звукам подводного мира.

«Мелюзина».

Имя выплыло из моего сознания подобно тому, как чьи-то пальцы выпускают бумажный кораблик лениво качаться на воде.

«Мелюзина», – шептал мой разум, посылая это слово сквозь толщу воды, словно бесшумную ударную волну.

Сначала не было слышно вообще ничего. Ничего, кроме щелчков, потрескивания и невнятного воркования подводной вселенной.

«Мелюзина».

На сей раз с большим нетерпением. Не знаю, как долго я ждала и сколько раз пыталась привлечь внимание Луси, но, когда она в конце концов ответила, я ощутила всю силу ее сопротивления. Это противодействие застало меня врасплох. Когда я призывала маму, она