Эбби-Линн Норр
Соль и тайны морской бездны
A. L. Knorr
SALT & THE SISTERS
Copyright © A. L. Knorr, 2019 All rights reserved
Издательство выражает благодарность литературному агентству Synopsis Literary Agency за содействие в приобретении прав.
Перевод с английского Елены Алешиной
© Е. О. Алешина, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025 Издательство Иностранка®
* * *
Пролог
Похрустывая белыми камешками, Йозеф шагал по длинной дорожке к фамильному особняку. Он не бывал в этих краях уже добрых сорок лет, мысль о том, что означает его появление здесь, вызывала неприятные чувства.
Клавдиус нашел его. Точнее, кто-то из отцовского окружения разыскал Йозефа и принес ему единственное известие, способное заставить его вернуться на Гибралтар.
«Отец умирает».
Йозеф, закрыв глаза, постоял перед массивными двойными дверями перед тем, как коснуться большого медного дверного молотка в форме львиной головы. Пахнущий морем ветер трепал его кудри. Йозеф замешкался, но лишь на миг. Как бы сильно ни отдалился он от отца, какая бы пропасть ни разделила их, это по-прежнему был его дом, и вернуться было приятно. Йозеф шагнул в вестибюль, дверь за его спиной тихо затворилась.
Он почти ждал, что сейчас его окутает аромат Габриэлиной выпечки и он увидит улыбку на ее милом пухлом лице. Но старушка умерла двадцать семь лет назад. Они изредка переписывались с тем условием, что она ни за что не выдаст местонахождение Йозефа Клавдию или его дружкам. А потом настал день, когда пришло письмо от дочери Габриэлы с печальной вестью о том, что ее мать скончалась от пневмонии.
– Господин Дракиф?
То был недружелюбный, угрюмый голос, который раньше Йозефу слышать не доводилось.
Он посмотрел наверх и увидел на верхней ступени лестницы мужчину в черном пиджаке, высокого и худощавого, с коротко стриженными белоснежными волосами. Их изучающие взгляды встретились.
– Должно быть, вы мистер Хеллер? – предположил Йозеф.
Тот кивнул, спустился на несколько ступеней и протянул Йозефу руку.
– Блудный сын вернулся, – произнес он с отчетливым местным выговором. Взгляд мистера Хеллера оставался ледяным. – Ваше пренебрежение отцом на пользу ему не пошло, как сами увидите. Если бы вы вернулись домой раньше, он бы так не страдал.
Йозеф выпустил руку Хеллера, не зная, смеяться над его дерзостью и самонадеянностью или предпринять попытку себя защитить. В итоге он постарался убрать со своего лица какое-либо выражение. Внезапно идея вернуться домой показалась ему не такой уж хорошей. Этот Хеллер, вероятно, ухаживал за Клавдиусом последние несколько лет, но явно ничего не знал о том, что вбило клин между отцом и сыном, и, скорее всего, не догадывался об истинной биологической природе обоих.
Слова «отец» и «умирает» никак не желали сочетаться в голове Йозефа, и это мучило его на протяжении всего перелета. Будучи атлантом, Клавдиус мог рассчитывать на гораздо большую продолжительность жизни, чем человек (что, конечно, следовало считать скорее благословением). Йозеф лично знал атлантов трехсотлетнего возраста. Его отец почти вдвое моложе. Наследником обзавелся хорошо за семьдесят и, сколько Йозеф его помнил, оставался исключительно крепким и жизнелюбивым.
– Я провожу вас к нему. – Мистер Хеллер повернулся и повел Йозефа вверх по лестнице. Приостановившись, через плечо снова одарил провожаемого холодным взглядом, будто ведром холодной воды окатил, и, скривив верхнюю губу, с плохо скрываемым презрением добавил: – Конечно, если только сначала вы не изволите освежиться и выпить чаю.
– Я знаю, куда идти. Спасибо.
Йозеф обошел Хеллера и оставил на лестнице с этим его выражением отвращения на лице. Пока что оказанный прием и близко не предвещал, что визит завершится чем-то хорошим. Должно быть, Клавдиус не раз поминал Йозефа тихим словом, раз Хеллер ведет себя подобным образом.
С внезапно возникшим чувством отчуждения Йозеф шел по большому особняку в направлении отцовских покоев. В его детстве Клавдиус был замечательным отцом. Твердой, но любящей родительской рукой вел юного Йозефа по жизни, обуздав собственное желание привлечь его к участию в инвестиционных мероприятиях и заразить своей одержимостью найти развалины города, из которого вел происхождение их народ. Вместо этого Клавдиус позволил сыну следовать за страстью сердца по заранее выбранному пути океанолога.
Так было до тех пор, пока страсть сердца Йозефа не обрела форму прекрасной сирены по имени Бел.
Он остановился возле двери отцовской спальни и постарался выровнять дыхание. Толкнул дверь и молча прошествовал по толстому ковру к кровати с балдахином.
Клавдиус спал, и это было хорошо, поскольку Йозефу скорее удалось бы остановить морской прилив, чем скрыть потрясение, которое он испытал при виде отца. Как же бедняга постарел с момента их последней встречи!
У Клавдия почти не осталось волос. Розовая кожа, обтягивающая череп и кости лица, казалось, истончилась до предела. Щеки и лоб усеивали старческие пятна, а покоящиеся на красном одеяле руки были костлявы и начали скрючиваться от артрита. Лежал он чуть отвернувшись к стене, словно не желая видеть случайных посетителей.
Глаза Йозефа увлажнились, он зажал ладонью рот, чтобы заглушить прерывистое дыхание. Грудь сдавило, и откуда-то из глубины, словно пузырь из болотной топи, поднялась скорбь. Он зажал себе нос, чтобы подавить рыдание. Из его груди вырвался звук, похожий на сдавленный кашель, и по щекам Йозефа хлынули слезы.
От этого звука глаза Клавдия приоткрылись. Он медленно повернул голову, словно она вращалась на ржавой оси, отчаянно нуждающейся в смазке. Его когда-то яркие глаза теперь стали водянистыми, белки пожелтели. Но то, что Йозеф увидел в них, нанесло ему еще один сокрушительный болезненный удар.
Отцовские глаза переполняла любовь.
– Сынок. – Голос был надтреснутым от старости. Клавдиус поднял руку, чтобы дотронуться до Йозефа.
Тот опустился на колени возле кровати и взял отцовскую руку в свою. Он ощутил, какими хрупкими стали у отца кости, и снова всхлипнул. Клавдиус всегда был могучим, широкоплечим и способным на многое. Держался прямо, выпятив грудь, а в его глазах горел огонь честолюбия. Йозеф с трудом узнавал отца в изможденной фигуре под одеялом. Он прижался лбом к тыльной стороне исхудавшей ладони.
Клавдиус успокаивающе произнес «ш-ш-ш» и положил другую ладонь на кудри сына.
– Ты дома, – произнес, словно выдохнул, он. – Я могу умереть счастливым человеком.
Чувство вины поглотило Йозефа, он задрожал и почувствовал себя слабым. Поднял глаза на отца и понял, что не в силах хоть что-то сказать из-за застрявшего в горле кома. Зря он провел вдали от дома
