Клавдиус снова хрипло усмехнулся, и на этот раз действительно с долей веселости. Он хлопнул своей ладонью по ладони Йозефа – легкий товарищеский шлепок.

И продолжил:

– Все это время она была прямо перед нами. Под самым носом!

Сомнения Йозефа немного отступили, но только слегка.

– Откуда ты знаешь, что это Атлантида?

Клавдиус указал на ящик, разместившийся на старинном деревянном письменном столе возле окна.

– Там мои папки.

Йозеф взял обитый кожей деревянный ящик и сел на край отцовской кровати. Он вытащил одну из папок, открыл ее и начал переворачивать страницы исследования. Оно состояло из множества статей, как напечатанных, так и рукописных. На полях большинства страниц имелись карандашные заметки, а еще – фотографии рыжеватых камней и битого щебня, которые на вид ничего интересного собой не представляли.

– Там, где про Мавританию. – Клавдиус снова тихо кашлянул, но на лице его играла улыбка. – Структура Ришат.

Йозеф перестал шуршать страницами и уставился на отца.

– Око Сахары?

Он знал об этой аномалии. Ученые десятилетиями бились над ее природой и происхождением.

– Оно самое, – подтвердил Клавдиус.

Выдернув из папки спутниковый снимок с ярлычками «Мавритания» и «Структура Ришат», Йозеф отставил ящик в сторону и повернул лист так, чтобы отцу не приходилось напрягаться, рассматривая.

– Видишь? – спустя некоторое время спросил его Клавдиус.

Йозеф впился глазами в рыжевато-коричневую пустошь Сахары и впечатанное в нее геологическое образование идеально круглой формы.

– Однако от океана весьма далеко, – заметил он, скользя взглядом по пустыне между руинами Атлантиды и западным побережьем Африки.

Клавдиус издал горловой звук, который мог выражать как насмешку, так и раздражение.

– Мы исследовали тысячи километров вдоль побережья, но нам никогда не приходило в голову заглянуть за береговую линию, в глубь пустыни. За многие тысячелетия материки изменили очертания. Но при всем при этом от Атлантики не так уж и далеко, всего пятьсот восемьдесят пять километров.

Йозеф ясно видел знаменитые концентрические круги Атлантиды. Такая форма не могла возникнуть в природе естественным образом. Он даже припомнил платоновское описание Атлантиды, поскольку в детстве отец частенько заставлял его декламировать произведение вслух.

– Участки моря и суши, бо́льшие и меньшие, поочередно опоясывают друг друга, – процитировал Йозеф. – Две окружности земляные, три – водяные…

Закончил декламировать «Крития» он уже вместе с отцом.

– Кольца, словно выточенные на токарном станке, с центром точно посередине.

– Видишь горный хребет на севере?

Йозеф утвердительно кивнул. И расплывчатые русла ручьев, питавшихся от какого-то давным-давно высохшего источника, не ускользнули от его взгляда.

– А еще я вижу следы рек и водопадов.

Йозеф почувствовал, что горло снова перехватило от нахлынувших эмоций. Сомнения рассеивались, как туман под лучами утреннего солнца.

Его внимание привлекло математическое уравнение на полях.

– А это что?

– Это перевод из стадиев в километры. Платоновы измерения.

– А источники? – Йозеф вспомнил, что в описании Платона центральный атлантский акрополь питали два источника – один горячий, другой холодный. – Удалось доказать, что они существовали?

– Да, в самом сердце структуры мы нашли свидетельство наличия пресной воды, а на прилегающей территории – соленой.

Йозеф сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Этого было достаточно – в отцовской дотошности он не сомневался.

– У тебя получилось.

– Мое второе самое горькое сожаление, что я никогда не увижу все это своими глазами, – вздохнул Клавдиус.

Взгляд Йозефа метнулся на отца.

– А какое первое?

Клавдиус выдержал взгляд сына.

– Первое ты уже знаешь. – Отец нежно погладил Йозефа по руке. – Теперь ты можешь поступить со всем этим на свое усмотрение. Это исследование теперь твое. На твоих коленях – величайшее открытие века, сынок. И я не знаю человека, который распорядился бы им лучше.

Пальцы Клавдия сжали предплечье Йозефа.

– Атлантиду признают официально. Ее больше не посмеют называть мифом или, что еще хуже, псевдоисторией. – На лице Клавдия отразилось прежнее презрение к подходу историков, отрицающих существование Атлантиды.

– Мне не терпится изучить все от корки до корки. – Йозеф захлопнул крышку ящика и погладил ее. – Но сейчас я хочу, чтобы ты отдохнул.

Скрюченные пальцы Клавдия снова впились в Йозефа.

– Есть кое-что еще, кое-что… – Казалось, он подбирает слова.

– Что, папа?

– Я не хочу лишиться прощения, которое ты даровал своему умирающему отцу, – проговорил Клавдиус, – но кое-что ты должен увидеть. Сам, собственными глазами. Так будет лучше, нежели я стану пытаться описать словами…

Старик, судорожно согнувшись, зашелся резким приступом сухого кашля. Йозефу показалось, что легкие Клавдия состоят из хвороста и набиты древесными опилками.

– Ш-ш-ш. – Он взял с тумбочки стакан воды и вложил в протянутую руку отца.

Клавдиус поднес стакан к губам и жестом указал на тумбочку.

Йозеф открыл ящик и обнаружил там письмо на свое имя с адресом стамбульских апартаментов, где он не появлялся уже четырнадцать лет. Конверт оказался тяжелым.

Внутри обнаружилась связка из трех ключей: два из латуни, третий – маленький цилиндрический ключик из какого-то серого металла. Один из латунных ключей Йозеф даже узнал по необычной головке, увенчанной крохотной геральдической лилией, – он был от внешней двери лаборатории Лукаса. Вот уж где Йозефу меньше всего хотелось бы оказаться снова!

Само отцовское письмо содержало мольбу вернуться домой. Там говорилось, что Йозеф должен «…немедленно приехать. У приложенного цилиндрического ключа не существует дубликата, а жизнь висит на волоске…».

Манипулятивно и до безумия туманно.

– Чья жизнь висит на волоске, отец? Твоя? – Йозеф судорожно сглотнул. Неужели появись он тут раньше, и весь этот кошмар можно было бы предотвратить?

В памяти всплыло язвительное приветствие Хеллера.

«Ваше пренебрежение отцом на пользу ему не пошло, как сами увидите. Если бы вы вернулись домой раньше, он бы так не страдал».

– Ты должен увидеть сам, сын мой. Остальные ключи, которые тебе понадобятся, – в ящике моего письменного стола. – Клавдиус отдал Йозефу стакан с водой, и его глаза закрылись с разной скоростью. Даже зрачки у него, казалось, были разного размера.

– Тогда отдыхай. Это все, что тебе нужно сейчас. – Йозеф поцеловал отца в сухой прохладный лоб и вышел из комнаты, ощущая в кармане тяжесть ключей.

Глава 1

Антони разочарованно фыркнул, откинулся на спинку кресла и начал яростно тереть глаза ладонями.

– Не получается? – Я подошла к нему со спины и принялась массировать плечи.

Два дня кряду Антони просматривал на планшете фотографии из «Винтерхюр». Глаза у него стали как стеклянные и покраснели в уголках из-за того, что он их тер. Словно блокнот истрепал маленький торнадо, стол устилали исписанные листки бумаги – мой любимый пытался сделать перевод.