Внезапно мандрагора замолкла. Её листья настороженно поднялись. И из-под земли рядом с ней появилась знакомая полосатая морда.

— Да это же... — начала я.

— Твой поклонник, — закончил Каэлен.

Барсук, тот самый, что тыкался в меня утром, деловито обнюхал мандрагору. Та заворчала ещё громче, явно не радуясь визиту. Но барсука это, похоже, не волновало. Он начал рыть землю рядом с корнем, явно что-то ища.

— Интересно, — прошептал Каэлен. — Барсуки иногда селятся рядом с мандрагорами. Говорят, их ворчание отпугивает мелких вредителей.

Барсук между тем выкопал какую-то корешку и с удовольствием её съел. Мандрагора при этом продолжала ворчать, но уже менее активно, словно это ворчание было просто фоном, привычным звуком её существования.

И тут меня осенило.

— Каэлен, — сказала я тихо. — А что, если она не кричит на тех, кого... знает?

Он посмотрел на меня, потом на барсука, потом снова на меня.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что мы подходим к этому с неправильной стороны. Мы — угроза. Чужаки. А он... — я кивнула на барсука, — ...сосед. Надоедливый, может быть, но свой.

— И что ты предлагаешь? Принести ей червяка в подарок?

— Нет, — я ухмыльнулась. — Я предлагаю стать соседями. Временно.

Мы провели рядом с полянкой весь день. Сидели тихо, не делая резких движений. Барсук, закончив свои дела, ушёл, бросив на нас один многозначительный взгляд. Мандрагора постепенно успокоилась, её ворчание стало тише, а потом и вовсе прекратилось. Она просто сидела в земле, и её листья слегка покачивались на ветру.

Когда стемнело, я осторожно, очень медленно подошла к ней поближе.

— Слушай, — прошептала я. — Мы не хотим тебе зла. Нам очень нужна маленькая часть тебя. Чтобы спасти жизнь. Ты же не хочешь, чтобы этот большой волк тут сдох, правда? От него же потом плохо пахнуть будет.

Каэлен, стоя сзади, фыркнул, но промолчал.

Мандрагора не ответила. Но и не заворчала.

Я медленно, очень медленно протянула руку и коснулась земли рядом с корнем. Ничего. Ни крика, ни ворчания.

— Дай мне свой нож, — прошептала я Каэлену.

Он подал мне небольшой острый нож. Я глубоко вздохнула и аккуратно, стараясь не задеть главный корень, отрезала небольшой боковой отросток. Рука дрожала.

Мандрагора вздрогнула. Раздался короткий, негромкий звук — не пронзительный крик, а скорее обиженный вздох. Что-то вроде «ай, ну вот опять».

И всё.

Я отползла назад, зажав в потной ладони тёплый, упругий кусочек корня. Сердце колотилось где-то в горле.

— Всё, — выдохнула я. — Готово.

Каэлен смотрел на меня с таким выражением лица, будто я только что приручила дракона.

— Я... я не уверен, что твоя бабка одобрила бы такие методы, — сказал он наконец.

— А я не уверена, что моя бабка вообще когда-либо пыталась поговорить с мандрагорой по-хорошему, — парировала я, пряча драгоценный отросток в мешочек. — Все сразу за крик и за рассудок беспокоятся. А надо просто... понять её.

Мы уходили с поляны, а я оглянулась. Мандрагора сидела на своём месте, как ни в чём не бывало. И мне показалось, что один из её листиков качнулся в нашу сторону. На прощание.

— Ну что, — сказала я Каэлену, когда мы снова углубились в лес. — Один ингредиент есть. Осталось найти чешую речного змея. Думаешь, с ним тоже можно будет договориться?

— С речным змеем? — Каэлен хмыкнул. — Змеи, моя дорогая, народ неразговорчивый. И обычно предпочитают диалогу — обед.

От этих слов у меня по спине снова побежали мурашки. Но теперь, с кусочком мандрагоры в кармане, я чувствовала себя немного увереннее.

Мы шли вперёд, к реке, к змею, к новой опасности. Но теперь мы были не просто беглецами. Мы были добытчиками. И у нас был план.

И, как ни странно, ворчание мандрагоры стало для меня почти успокаивающим звуком. По крайней мере, оно было честным. Не как эти сладкие речи Варлока.

Глава 23. Речной змей и разговорчивая русалка

Река нашлась на следующий день. Вернее, мы нашли её — большую, ленивую, цвета крепкого чая. Она широко разлилась между деревьями, и от неё пахло влажной землёй, рыбой и чем-то ещё... металлическим.

— Омутная, — сказал Каэлен, стоя на берегу. — Значит, мы на правильном пути. Курган должен быть в паре часов ходьбы вниз по течению.

— Отлично, — я потянулась, чувствуя, как ноют все мышцы. — А теперь самая приятная часть — купание!

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

— В Омутной? Ты с ума сошла? Здесь же...

— Речной змей, знаю, знаю, — махнула я рукой. — Но смотреть на него издалека мы уже не станем. Пора переходить к активным действиям.

На самом деле, мысль о купании с гигантским змеем меня, конечно, не прельщала. Но пахнуть я уже начала так, что и гарпия бы обзавидовалась. А внешний вид и вовсе лучше не описывать — платье в грязи, волосы — гнездо для птиц, а лицо... Ну, в общем, даже барсук вчера смотрел на меня с долей брезгливости.

— Ладно, — сдался Каэлен. — Но я буду стоять на страже. И если что...

— Если что, бросишься меня спасать и станете со змеем друг друга бить, пока я буду скромно наблюдать с берега? — закончила я за него. — Не надо геройств. Лучше подумай, как мы эту чешую добывать будем.

Пока Каэлен, бдительный как цепной пёс, обходил берег, я осторожно зашла в воду. Она оказалась тёплой, почти горячей, и очень приятной. Я с наслаждением умылась, попыталась привести в порядок волосы и даже прополоскала платье. Чувствовала себя новым человеком. Ну, или хотя бы почищенной старого.

Я уже собиралась выходить, как вдруг услышала плеск. Не такой, как от рыбы. Более... осознанный.

Из-за старого коряжника показалась голова. Не змеиная. Человеческая. С длинными зелёными волосами и большими, немного пустыми глазами.

— Русалка, — прошептала я.

— Ага, — сказало существо. Голос у неё был хрипловатый, с булькающими нотками. — А ты кто? Новая? Место уже занято, если что.

— Я... э... нет, — я попятилась. — Я просто тут помылась.

Русалка выплыла поближе. Её чешуйчатый хвост переливался на солнце всеми оттенками зелёного.

— А, понятно.